Федор Раззаков - Почему не гаснут советские «звёзды»

Начнём с того, что Дин Рид и в самом деле пришёл в политику наивным молодым человеком, однако достаточно быстро избавился от «розовых очков», став в итоге опытным и искушённым революционером. Как известно, «полевение» его взглядов произошло в самом начале 60-х во время гастролей по Латинской Америке. До этого он был типичным американским буржуа, свято верившим в правильность политики своего правительства и справедливое предназначение США (тем более что отец его был ярым антикоммунистом, членом ультраправого «Общества Джона Берча», и старался прививать трём своим сыновьям соответствующие взгляды). Однако поездка в Латинскую Америку открыла глаза Дину, поскольку именно там он впервые столкнулся с иным отношением к своей родине — резко отрицательным. Что стало для Дина настоящим шоком: он-то всегда считал, что его великой страной люди обязаны гордиться априори.

Отметим, что на тот момент латиноамериканский континент представлял собой настоящий инкубатор социальных революций. Что вполне закономерно, если учитывать, что а) несмотря на успехи индустриализации, сохранялось подчинённое, периферийное положение стран Латинской Америки в мировом хозяйстве как поставщиков аграрно-сырьевых ресурсов, и падение цен на мировом рынке в 50-е сильно отразилось на экономике этого региона и б) темпы роста населения в Латинской Америке к началу 60-х достигли рекордного уровня даже по сравнению с Азией и Африкой — 2,8% в год.

Путь латиноамериканцев к лучшей жизни развивался в двух направлениях — в революционном и эволюционном. Первый был представлен революцией на Кубе, где к власти пришли Фидель Кастро и его сподвижники. Второй путь представлял собой союз левых и правых сил, которые приходили к власти в основном мирным (эволюционным) путём — через выборы. На тот момент Дин Рид являлся сторонником эволюционной борьбы, недаром он сам признавался в том, что до середины 60-х был пацифистом. Именно поэтому, покинув США, он в 1964 году перебрался жить в Аргентину, которая демонстрировала именно эволюционный путь развития — в результате выборов 63-го года к власти там пришёл кандидат от оппозиционного РГС «народа» бывший сельский врач из Кордовы Артуро Ильиа.

Именно как пацифист Дин отправился и на Всемирный конгресс мира в Хельсинки в 1965 году. И не случайно именно он стал там неким примирителем: с помощью песни сумел утихомирить не на шутку разгулявшийся конфликт между двумя противоборствующими лагерями (теми, кто был за войну во Вьетнаме, и теми, кто был против неё). Именно как на пацифиста на Дина обратили тогда внимание советские либералы (Г. Арбатов и др.) и пригласили его посетить Москву.

Для чего это было сделано? Дело в том, что при Хрущёве советская правящая элита из двух возможных путей борьбы с Западом, откровенная конфронтация и мирное сосуществование, избрало последний. Об этом сам Хрущёв заявил на XX съезде КПСС в 1956 году: «Мы хотим дружить и сотрудничать с Соединёнными Штатами на поприще борьбы за мир и безопасность народов». Тот кризис, который случился между СССР и США осенью 1962 года и названный «карибским», был всего лишь коротким отступлением от этого курса, вызванного многими факторами, в том числе и очередной вспышкой борьбы между «голубями» и «ястребами» в советском и американском руководствах. В целом же именно с Хрущёва началось постепенное сближение двух систем, о чём наглядно говорят многие факты, в том числе и «косыгинская реформа» (или «реформа Либермана»), которая началась в 1965 году (внесение в советскую экономику капиталистических элементов).

Большинство коммунистических партий мира (в том числе и аргентинская) положительно оценили советский курс и стали строить свою политику исходя именно из него. Дин Рид придерживался той же позиции, однако так длилось примерно до 1966 года. Затем он стал всё больше склоняться к позиции Че Гевары (отметим, что в марте 66-го аргентинец провёл ночь в доме Дина, будучи нелегально у себя на родине) и Мао Цзэдуна, которые в своих воззрениях на отношения между двумя системами ратовали за решительное размежевание, за конфронтацию. Судя по всему, переход Дина на эту позицию был связан с агрессивной политикой США (война во Вьетнаме, вторжение в Доминиканскую Республику), а также событиями, которые происходили в Латинской Америке (установление военных диктатур в Бразилии и Аргентине). Все эти события, видимо, доказали Дину, что мирное сосуществование с империализмом невозможно. Поэтому ему стали близки воззрения Че и Мао.

Свои идеи те пытались претворить в жизнь уже тогда, в конце 60-х. Мао затеял в Китае «культурную революцию», которая преследовала цель калёным железом выжечь в стране «пятую колонну» из обуржуазившихся коммунистов (часть из них была репрессирована, часть отправилась на перевоспитание в сельскую глубинку), а команданте Че отправился в Боливию, поднимать тамошних крестьян на восстание. СССР и почти все коммунистические партии мира все эти действия осудили (особенно сильно досталось Китаю). В результате широкомасштабной пропаганды «культурная революция» приобрела в глазах мировой общественности ореол «политической шизофрении», а боливийская одиссея Че была названа «опасной авантюрой» (тем более что итог её был плачевный — отряд Че и он сам были уничтожены).

Судя по всему, Дин также присоединился к общему мнению о произошедших событиях. Правда, в пацифисты он не вернулся, а засел за марксистские учебники (привёз их из Москвы, куда он впервые приехал с гастролями в конце 1966 года) и стал активно подковывать себя по части политической теории. В итоге к началу 70-х он вновь вернулся к прежней идее эволюционного развития революционного движения. Эта его позиция (а также то, что он публично не осудил ввод советских войск в Чехословакию в августе 1968 года, как это сделали многие западные интеллектуалы) нашла полную поддержку в Москве, и с этого момента имя Дина Рида стали широко раскручивать в СССР. Раскручивание шло в двух направлениях: культурном (как альтернатива мракобесному американскому масскульту) и политическом (как пример революционера-эволюциониста, критикующего США, но в любой момент готового стать мостиком для общения двух систем). Ведь идея подобного «мостика» по-прежнему оставалась актуальной для руководства СССР, а в конце 60-х о нём в открытую заговорили и на Западе. Что было не случайно.

Всё началось с чехословацких событий, с так называемой «доктрины Брежнева» (возможности силового наведения порядка в зоне своих интересов). Эти события наглядно продемонстрировали Западу, что а) «закон кулака» в отношениях с СССР неэффективен и б) дальнейшая конфронтация только укрепит позиции «ястребов» в советском руководстве, а «голуби» (они же агенты влияния) будут окончательно оттеснены на дальние рубежи большой политики. Поэтому был избран другой вариант — «удушение СССР в объятиях». Этот этап начался в ноябре 1969 года с инаугурационной речи Р. Никсона, где он заговорил о необходимости перехода от эры конфронтации к эре переговоров. Так закладывался фундамент под будущий «детант» (разрядку).