Дмитрий Петров - Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие

Это – предупреждение штатникам, убаюканным свободой и мифом об их непобедимости.

Но как объективный исследователь Аксенов понял: Уотергейт всё же благотворен для общества. Ибо без кризисов нет развития, а здоровые общества выходят из них окрепшими.

Работая над «Бэби», он изрядно отточил видение Америки – и ее повседневности, и места в истории. Прояснил и видение СССР – его значения для мира и идущих там процессов.

Несмотря на высокий темп работы, Аксенов, бывало, писал книги по нескольку лет. При этом все они привязаны не только к месту действия, но и ко времени, и, нередко, к конкретным ситуациям и событиям. Случалось (как с «Грустным бэби»), за время работы над книгой и ее подготовки к изданию ситуация менялась, – уж такая была пора – и эту переменчивость важно учитывать, рассуждая об американском периоде его творчества. Да и о дальнейшем. Ведь писать «Бэби» он начал при Андропове, продолжал – при Черненко, а заканчивал при Горбачеве.

«Новый сладостный стиль» задумал в 80-х, писать начал в 94-м, издал в 96-м. При этом видение сюжета менялось так же, как последовательность мест, где он работал над книгой. Нет смысла приводить их перечисление, занимающее пять строк курсивом. Лишь ключевые точки: Вашингтон, Москва, Стокгольм, пароход «Иван Кулибин», Самара, Тель-Авив.

Или, скажем, путь на Родину для Аксенова открылся в 1989 году – при Ельцине. За следующие десять лет многое изменилось. Грянули чеченские войны, сильно повлиявшие на мировидение писателя и его гражданскую позицию. Пришел Путин, что также многое поменяло. В том числе – в текстах, речах и делах Аксенова. Он всегда был связан с актуальностью, с жизнью.

Начатый в первые месяцы жизни в Штатах, «Грустный бэби» был завершен в ходе перестройки. Поэтому первые страницы книги полны рассуждений о причинах неприязни (в том числе советской) к Америке, а последние – размышлений о Горбачеве, его реформах, вероятном и желаемом будущем СССР, переменах в отношениях двух стран.

В необратимости этих реформ Аксенов сомневался. Как и многие в мире и в СССР. Уж больно неуверенно, а то и камуфляжно они выглядели. Он писал об этом в «Бэби» и говорил по голосам. Хотел, чтобы всё было яснее, быстрее и однозначнее.

«Горбачеву, – пишет Аксенов, – иногда кажется, что он зашел слишком далеко, и он тогда делает осторожные оговорки, – дескать, мы хоть и против злоупотреблений прошлого, но все-таки гордимся "каждым днем, прожитым нашей страной"». Но не каждый день был достойным! Пора рассказать историю. Правду. И понять: она ужасна. Без отказа от страшного наследия страну в круг цивилизованных стран не ввести. «Страна… должна открыто назвать борьбу со сталинизмом как практической, так и философской сутью нынешнего момента» – вот чего хотел и требовал Аксенов и другие эмигранты. Того же хотели многие в СССР. И перемены были. Прежде всего в общественной жизни и информационном пространстве.

5 сентября 1986 года Лигачев и Чебриков направили ЦК партии очередное письмо. Они сообщали, что «передачи неправительственных радиостанций "Радио Свобода", "Свободная Европа", а также радиостанций "Немецкая волна" и "Голос Израиля" имеют откровенно антисоветский характер и изобилуют злобной клеветой на советскую действительность.

Радиостанции же "Голос Америки" и "Би-би-си" подают свои материалы, как правило, тенденциозно, с антисоветских позиций, стараясь при этом придерживаться объективистского подхода к освещению событий и фактов международной жизни, политики, экономики и культуры». А далее делали, по правде говоря, удивительный вывод – ссылаясь на «проделанную значительную работу по расширению гласности» после апрельского (1985 года) Пленума ЦК КПСС, они предлагали прекратить глушение «Голоса Америки» и Би-би-си.

Уже скоро Аксенова перестанут глушить.

Это письмо, как и ряд других документов тех лет, знаменовало старт процесса, который длится до сих пор, – демократизации России.

Но пройдет еще немало времени, прежде чем политические и артистические изгнанники поверят в это. Тем не менее с каждым годом они со всё большей надеждой ожидали перемен, глядя, как понемногу осыпаются портреты членов Политбюро и генеральных секретарей.

Тем временем Аксенов ищет грустного бэби, пишет и готовит к изданию эту стратегически важную книгу. А за рубежом выходят другие его сочинения.

В 1983-м Gallimard издал в Париже «Остров Крым» и «Ожог». Пресса была хорошей. Забавно: заметка в Liberation – под рубрикой «Греция»… А что? Автор – беженец Василий, гражданин мира, в том числе и Греции. И имя у него греческое. Аксенов был не против.

Там же в Париже, в театре Шайо на Трокадеро, Антуан Витез поставил «Цаплю» как парафраз «Чайки». Структурно спектакль являл собой сплетение сюжетов и текстов Чехова и Аксенова. Даже играли в тех же декорациях. Василию Павловичу это пришлось по душе.

– Почему бы в имении Треплева не быть сейчас советскому жуликоватому пансионату «Швейник»? – вопрошал он.

Премьеру дали в конце 1983 года. В главной роли – блистательная Богуша Шуберт. Продана тысяча билетов (в зал на 800 мест). Аксенов и Майя летят в Париж. Видят в зале Александра и Ольгу Зиновьевых, Максимовых, Гладилина, Глезера, Некрасова.

Спектакль получил сильную прессу. Особо отмечали момент, когда у худышки Эдит Скоб – Степаниды надуваются груди и ягодицы, превращая ее в перезрелую Власьевну. Эдит – праправнучка генерала Скобелицына, начальника 1-й Финляндской дивизии – старалась не напрасно. Успех полный. «Множество интервью по радио и TV, рецензии и статьи во всех главных газетах… Для МХАТа, вторая птичка на занавес просится», – писал Аксенов в Москву.

«Остров Крым» вышел в Штатах осенью 83-го. Следом за ним – «Ожог».

Но была и ложка дегтя. Парижское издательство Stock, взявшееся было издать «Ожог», вдруг отказалось от проекта, потеряв куда больше денег, чем если бы выпущенная книга не имела успеха. Неужто кто-то пообещал больше за то, что не издадут? – спрашивали друзья. Встречный вопрос: чего больше в таких сомнениях – эмигрантской паранойи или трезвой оценки ситуации? Кто знает. Но ясно: могущество вездесущего КГБ казалось изгнанникам огромным. А жизнь на Родине виделась не оставляющей надежд ни на какие смягчения, не говоря уж о возвращении.

Меж тем книги «отщепенца» Аксенова выходят в Западной Германии и Скандинавии. Его печатают «Глагол», «Континент», «Время и мы», «Третья волна» и другие эмигрантские издания.

«Третья волна» издает сборник «Радиоэссе» – прообраз будущей книги «Десятилетие клеветы». «Эрмитаж» – книгу рассказов. В Штатах выходят «Остров Крым» и «Ожог».

Аксенов живет по правилам литературного бизнеса. Пишет по пять-восемь страниц в день. Ничем не стесненный. Кроме своего представления об ожиданиях издателей и публики.