Адольф Гитлер - Вторая книга

Единственной областью в Европе, которая может быть рассмотрена для такой территориальной политики, была Россия. Тонко установленные западные приграничные регионы, которые уже когда-то принимали Немецких колонистов как носителей культуры, также могли бы быть рассмотрены на предмет новой территориальной политики Немецкой Нации. Таким образом, цель Немецкой внешней политики безоговорочно должна быть освободить свой тыл против Англии и, наоборот, изолировать Россию как можно больше. Затем, с бесстрашной логикой, мы должны будем отказаться от своей экономической и мировой торговой политики, и, если необходимо, полностью отказаться от флота, с тем чтобы сосредоточить все силы нации снова на Сухопутной Армии, как когда-то раньше. Затем, более чем когда-либо, от союза с Австрией придется отказаться, потому что ничего еще будет стоять на пути к изоляции России, чем Государство, чья защита гарантируется Германией, чей раздел приветствуется в целом ряде Европейских держав, но что они в состоянии выполнять только в союзе с Россией. Поскольку эти Государства признали в Германии величайшую защитницу сохранения Австрии, тем более они вынуждены быть против изоляции России, так как Царская Империя более чем когда-либо может предстать перед ними в качестве единственно возможного силового фактора для окончательного уничтожения Австрии.

Было очевидно, однако, что все эти Государства особенно не могли желать укрепления единственной защиты Австрии за счет сильнейшего врага Государства Габсбургов.

Ибо в этом случае, тоже, Франция будет всегда на стороне врагов Германии, возможность формирования анти-Немецкой коалиции всегда будет присутствовать, если мы не примем решение о ликвидации союза с Австрией до конца века, и бросим Австрийское Государство на произвол судьбы, а тем самым сохраним Немецкие области для Рейха.

Что-то произошло другое. Германия хочет мира. Поэтому она избегала территориальной политики, которая, как таковая могла проводиться только агрессивно, и в конечном итоге превратилась в безграничную экономическую и торговую политику. Мы думали завоевать мир мирными экономическими средствами, а также тем самым мы не поддержали сами ни одну, ни другую державы, но вместо этого держались тем более упорно умирающего Государства Габсбургов, чем к более общей политической изоляции это приводило. Широкие круги в Германии приветствовали это отчасти из-за реальной политической некомпетентности, а также частично за счет неправильно понятых патриотических легитимистских идей и, наконец, отчасти в надежде, по-прежнему питаемой, что ненавистная Империя Гогенцоллернов однажды может быть тем самым придет к краху.

Когда Мировая Война брызнула кровью 2 августа 1914, довоенная политика альянсов, на самом деле, уже потерпела фактическое поражение. В целях оказания помощи Австрии, Германия была втянута в войну, которая тогда заставила вращаться только вокруг своего существования. Ее враги были противниками ее мировой торговли, а также ее общего величия вообще, и те, кто ожидает падения Австрии. Ее друзья, невозможная Австро-Венгерская Государственная структура, с одной стороны, и постоянно больная и слабая Турция, с другой. Италия, однако, сделал шаг, который Германия поневоле должна была принять и выполняться сама, если бы ее судьба направлялась гением Бисмарка вместо слабых философов и бахвалящихся ура-патриотов. Тот факт, что позднее Италия, наконец, предприняла наступление против бывшего союзника, опять-таки лишь соответствует пророческому предвидению Бисмарка, а именно, что только два условия могут существовать вообще между Италией и Австрией: союз или война.

Отсутствие реальных целей в мировой войне как причина краха. Однако, главная причина - во внутренней политике. С тех пор, вместо внутренней трансформации - дальнейший распад и в том опасность для Германии – исключение из числа наций. Задача НСДАП - подготовить во внешней политике борьбу за выживание. Требование: армия, как в довоенный период, тогдашний шанс отказа от превентивной войны упущен. Армия как наемники, опасность понижения до уровня полиции. Предпосылки изменения или распада коалиции держав-победительниц. Цель границ 1914 года нежелательна, поскольку это связующее звено между бывшими противниками Германии. Кроме того, эти границы несовершенны, с учетом большого числа немцев, живущих за их пределами.

11 ноября 1918 года перемирие было подписано в Компьенском лесу. Для этого, судьба выбрала человека, который был одним из тех, кто несет основную вину за катастрофу нашего Народа. Матиас Эрцбергер, депутат Центра, и в соответствии с различными утверждениями незаконнорожденный сын служанки и еврейского предпринимателя, был Немецкий переговорщик, который поставил свое имя на документе, который, по сравнению и оценке четырех с половиной лет героизма нашего Народа, кажется непонятным, если не считать явного намерения добиться уничтожения Германии.

Маттиас Эрцбергер сам был мелкий захватнический буржуа, то есть один из тех людей, которые, в частности в начале войны, пытались восполнить нехватку официальных целей войны по-своему и на свой манер. Ибо, хотя в августе 1914 года весь Немецкий Народ инстинктивно чувствовал, что эта борьба решает их участь быть или не быть, тем не менее после того, как пламя первого энтузиазма угасло, они ни в коем случае не понимали ни угрозы небытия, ни необходимости оставаться в бытии. Чудовищность мысли о поражении и его последствиях медленно изглаживалась путем пропаганды, которая имела полную волю в Германии, и которая выкручивала или вообще отрицала истинные цели Антанты таким образом, что это было так же ловко, как и лживо. Во втором и особенно в третьем году Войны, она также преуспела в некоторой степени за счет удаления боязни поражения у Немецкого Народа, так как, благодаря этой пропаганде, люди больше не верили в разрушительную волю противника. Это было тем более страшно, так как, наоборот, ничего не было разрешено сделать, что могло бы сообщить Народу о минимуме, который должен быть достигнут в интересах своего будущего самосохранения, и в награду за его беспрецедентные жертвы. Таким образом, дискуссия по поводу возможных целей войны имела место только в более или менее безответственных кругах и получила выражение способа мышления, а также общеполитической идеи своих соответствующих представителей. Хотя хитрые Марксисты, которые точно знали парализующее действие отсутствия определенной цели войны, запретил себе иметь ее вообще, и если на то пошло, говорили только о восстановлении мира без аннексий и контрибуций, тогда как по крайней мере некоторые из буржуазных политиков стремились реагировать на масштабность кровопролития и святотатственное нападение определенными контртребованиями. Все эти буржуазные предложения были чистым исправлением границ и не имели никакого отношения к геополитическим идеям. В лучшем случае они все еще думали удовлетворить ожидания Немецких князей, которые были безработными в то время образования буферных Государств. Таким образом, даже основание Польского Государства оказалось мудрым решением в политических условиях буржуазного мира, за некоторым исключением. Отдельные лица толкают экономическую точку зрения на первый план, согласно которой границы должны быть образованы, например, необходимостью захвата рудного бассейна Лонги и Брие, другими стратегическими мнениями, например, необходимостью сохранения Бельгийской крепости на реке Маас, и так далее.