Сергей Беляков - Гумилёв сын Гумилёва

Видимо, ошибка Ивочкиной в датировке вызвана самой банальной причиной: Ивочкина писала мемуары о Гумилеве в старости, специально для сборника «Вспоминая Л.Н.Гумилева», выпущенного в 2003 году.

Устраиваясь на работу в Экономико-географический институт ЛГУ, Гумилев оговаривал, что будет читать специальные курсы «на историческом факультете при кафедре археологии, по договоренности с деканом исторического факультета проф. В.В.Мавродиным и зав. кафедрой археологии проф. М.И.Артамоновым».

Уже поздней осенью 1962-го он читал курс лекций, правда, не у археологов, а на кафедре истории Средних веков, которой заведовал еще один хороший знакомый Гумилева Матвей Гуков ский. Спецкурс был посвящен истории монголов. Гумилеву нравилось читать лекции, хотя он и жаловался, что преподавание «поглощает очень много сил. После лекций я целый день ничего не могу делать».

В отличие от его будущих лекций по народоведению этот курс популярностью не пользовался. В 1962-м на лекции Гумилева ходили только два человека – Гелиан Прохоров и Юрий Кавтарад зе. Последний иногда пропускал занятия, и Гумилев тогда шел с Гелианом гулять по городу, превращая лекцию в беседу. «Это было так упоительно интересно», — вспоминал Прохоров.

И тогда же Гумилев в своих лекциях начал переходить историко-географические рамки кочевниковедения, его лекции охватывали историю «всех стран от Китая до Ирана и Византии», давали «почти полную историю Азии и Восточной Европы вместе». Однако студенты не спешили записаться на спецкурс Гумилева, почти все они мало интересовались историей тюрков и монголов. А будущие тюркологи шли учиться на восточный факультет.

Осенью 1963-го Гумилев снова читал лекции при кафедре археологии, но благодарных слушателей, очевидно, не нашел. Тщетно Савицкий желал своему другу «воспитать молодых энтузиастов кочевниковедения».

«Сегодня я начал читать третьему курсу. У студентов подготовка нуль, вернее, 1, т<���о> е<���сть> у них уже отбита охота учиться. И вот этакое надо переучивать!» – писал Гумилев Абросову. [42]

В 1971-1972 годах Гумилев начал читать на географическом факультете два курса: «Народоведение» и «География населения». Последний предназначался для студентов вечернего отделения. А «Народоведение» было факультативным курсом для студентов геофака.

Содержание курса можно передать так: всемирная история с точки зрения пассионарной теории этногенеза. По словам Гумилева, на первую лекцию к нему пришла только одна студентка, да и та хотела уйти: «За нею два парня ухаживали и поджидали за дверью, я вышел и сказал им: "Нет, идите, идите, вы останетесь дураками, а она будет хоть одна культурная женщина". На следующий день явилась вся группа».

В отличие от спецкурса о тюрках и монголах «Народоведение» и «География населения» быстро обрели популярность: «Обычно студенты часто смываются с лекций (это не секрет, об этом часто ставился вопрос на Ученом совете: как их надо записывать и принуждать к посещению). С моих лекций студенты перестали смываться после второй или третьей лекции. После этого стали ходить сотрудники института и слушать, что я читаю», — рассказывал Гумилев.

Кроме студентов геофака стали приходить и вольнослушатели «со всего Ленинграда». Ольга Новикова пишет, что вольнослушатели у Гумилева появились в 1974-м. Но Ольга Тимофеева, выпускница геологического факультета ЛГУ, утверждает, что начала слушать лекции Гумилева уже в 1972 году, когда училась в аспирантуре. Значит, она и была одной из первых вольнослушательниц. Тимофеева пришла послушать сына Ахматовой и Николая Гумилева, совершенно не представляя, что ее ждет.

Гумилев предложил студентам прочитать две свои лекции без перерыва, чтобы можно было закончить занятие на десять минут раньше. Все согласились, но из затеи ничего не вышло: «…всякий раз лекция заканчивалась гораздо позже, так как слушатели не только забывали смотреть на часы, но, не имея сил оторвать взгляд от удивительного рассказчика, даже записать ничего не могли».

В том же 1972-м лекции Гумилева слушал географ О.Г.Бекшенев: «Это был великий артист! — вспоминал Олег Георгиевич. — Впечатление производил необыкновенное. Гумилев хранил в памяти множество дат и фактов, хотя никакими записями он не пользовался. Перед Гумилевым не было даже листочка с планом, при этом лекции были необычайно хорошо структурированы. Но после лекций в головах не оставалось ничего, потому что никто не конспектировал, все только слушали, не могли оторваться».

Мы знаем о лекциях Гумилева не только по легендам. Слушатели начали приносить на лекции аудиомагнитофоны. Все старались сесть поближе к лектору, а тем, кому не повезло, приходилось тянуть руки с микрофонами через головы других слушателей. Лекции Гумилева, таким образом, попали в ту же категорию, что песни Высоцкого. Их так же записывали, чтобы слушать дома, «законсервировав» при помощи современной техники голос любимого артиста.

Гумилев не любил, когда его лекции конспектировали. Однажды он сказал студентке, задавшей какой-то глупый вопрос: «Я профессор, я читаю лекцию, вы ее записываете, чего я не требую, кстати сказать; я требую, чтобы Вы понимали, а Вы записываете, зря, но это Ваше дело».

Гумилев, как настоящий артист, наслаждался вниманием слушателей, а не диктовал учебное пособие к зачету. Для подготовки к зачету лекции были не нужны. Гумилев на зачете давал ка кое-нибудь неожиданное задание. Например, приносил этнографическую карту СССР, составленную В.И.Козловым, и просил найти хотя бы две ошибки, которые допустил его недруг-этнограф.

Не все задания были так сложны и так оригинальны. На зачете по «Географии народонаселения» Гумилев называл страну, допустим, Бразилию или Боливию, и надо было ответить, на каком континенте она расположена, на каких языках говорят ее жители, что производят. Если студент отвечал, что Бразилию населяют бразильцы, которые говорят «на бразильском языке, а производят бразильский кофе», — зачет приходилось пересдавать.

Не поставил он зачет и студенту, который сказал, будто во Франции есть река Лаура.

В семидесятые годы народу на спецкурсе Гумилева было еще не так много. Он признавался Савве Ямщикову: «Я читаю для двадцати, может быть, тридцати человек». Зато вольнослушателей было намного больше, чем студентов, так что университетский факультатив понемногу стал превращаться в курс публичных лекций, все более популярных. «На лекции, которые Лев Николаевич читал десятку студентов-географов в университете, приходило до двухсот вольнослушателей. Люди сидели в проходах, вдоль стен, стояли у дверей в коридоре. Лектору оставался свободным небольшой пятачок около кафедры и географической карты».