Сергей Беляков - Гумилёв сын Гумилёва

Кроме лихачевской под письмом стоят подписи члена-корреспондента АН СССР Валентина Янина, знаменитого историка и археолога, писателя Дмитрия Балашова и секретаря Новгородской писательской организации Бориса Романова. Эти подписи и указывают на истинного автора письма. По всей видимости, им был Дмитрий Балашов. С Валентином Лаврентьевичем Яниным, начальником Новгородской археологической экспедиции, Балашов был знаком и не раз у него консультировался, например, во время работы над романом «Младший сын». Поэт Борис Романов, бывший капитан дальнего плавания, как раз в восьмидесятые годы стал покровителем Балашова. Однажды он даже выручил его будущую жену Ольгу, когда ее чуть было не отчислили из института «за аморалку» (она жила с Дмитрием Михайловичем без регистрации в загсе).

Этот бой друзья Гумилева выиграли. Уже осенью 1987-го публикации пошли одна за другой.

Лукьянов и позднее не забывал Льва Николаевича. Когда Гумилеву показалось, будто издательство «Мысль» слишком долго тянет с его книгой «Древняя Русь и Великая степь», он, очевидно, снова прибег к помощи Анатолия Ивановича. Лукьянов тогда «буквально топал ногами на руководство издательства "Мысль", требуя ускорить ее печатание». Только представьте: Анатолий Иванович Лукьянов – человек, которого в то время уже знает вся страна (он ведет заседания Съезда народных депутатов вместе с Горбачевым), корректный юрист, доктор наук, топает ногами на издателей…

Вторая половина 1987 года – начало невиданного взлета его славы. Осенью Гумилев прочитал в обществе «Знание» цикл лекций о славяно-русском этногенезе. В ноябре 1987-го «Вопросы истории» напечатали его статью «Люди и природа Великой Степи». Еще одну статью напечатали «Известия ВГО». Следующие годы – с 1988-го и по 1992-й – печатали всё, что Гумилев только предлагал. За один 1988 год у него вышло больше публикаций, чем за предыдущие десять лет.

Прошли времена, когда Гумилев пытался пристроить свою статью или исторический очерк. Теперь ему заказывали, его упрашивали, ему предлагали. 1 января 1988-го Лев Аннинский просил у Гумилева для только что созданной в «Дружбе народов» рубрики «Нация и мир» фрагмент из «Этногенеза и биосферы» страниц на тридцать или сорок.

Публикации в литературных «толстяках» принесли ему сотни тысяч новых читателей. В апрельском номере журнала «Знамя» за 1988 год вышла «Биография научной теории, или Автонекролог». Тираж этого журнала тогда достигал полумиллиона экземпляров, и все они расходились по подписке или в розницу. Значит, только эта публикация дала Гумилеву, по крайней мере, полмиллиона читателей.

«Биография научной теории» – самое сжатое и в то же время увлекательное изложение пассионарной теории этногенеза. Гумилев рассказал об истории своего открытия, о системном подходе, этнической иерархии, о влиянии ландшафта на этнос, об этногенезе, комплиментарности, даже о собственной жизни и способах исторического познания. Всё это – на нескольких страничках. Своего рода шедевр. Текст с литературной точки зрения безупречный, без единого лишнего слова.

За последние четыре года жизни у Гумилева вышло пять книг, а ведь еще в середине восьмидесятых Гумилев, кажется, уже потерял надежду напечатать при жизни книгу, потому и решил депонировать в ВИНИТИ рукописи двух своих новых монографий: «Тысячелетие вокруг Каспия» и «Древняя Русь и Великая степь». Они считались, соответственно, четвертой и пятой частями трактата «Этногенез и биосфера Земли».

«Тысячелетие» – взгляд на историю Центральной Азии, Ближнего Востока, Европы и даже Китая с точки зрения пассионарной теории этногенеза. Здесь Гумилев показывает, как работает его теория этногенеза, если ее применить для анализа исторического процесса.

С «Древней Русью» дело обстоит несколько сложнее.

Судя по отзыву Д.С.Лихачева, первоначально «Древняя Русь и Великая степь» состояла всего из трех частей, причем ее центральной частью был отвергнутый редакторами «Прометея» «Зигзаг истории». К «Зигзагу истории» Гумилев написал «Введение», историко-географический обзор и «Эпилог». Так сформировалось ядро будущей книги. Временн ые рамки ее ограничивались XII веком, преддверием будущей «погибели земли русской».

Но откуда же взялось все остальное, ведь окончательный вариант «Древней Руси» вдвое длиннее, а его хронологические рамки простираются до первой трети XV века? В этом нам поможет одно малоизвестное интервью, которое Гумилев дал для специального выпуска «Альманаха библиофила», посвященного монгольской книге.

«Работая над книгой "Деяния монголов", половина которой – десять листов – уже готова, рассматривая исторические события с точки зрения пассионарной теории этногенеза, я пришел к фантастическому выводу: войны монголов были оборонительными. Их все время трогали и вынуждали обороняться. А они давали сдачи так сильно, что побеждали. Ведь поводом для битвы под Козельском послужило убийство монгольских послов князем Мстиславом Черниговским. Войны с Венгрией, Хорезмом, Южным Китаем были вызваны теми же причинами, а не тягой к грабежу».

Эти мысли хорошо знакомы читателю гумилевской «Древней Руси». В 1989 году «Деяния монголов» вошли в ее состав, подарив название 4-й части. Как это произошло, мы точно не знаем. Интервью Гумилева опубликовано в 1988-м, но записано было, вероятно, еще в 1987-м. Значит, Гумилев решил вместо двух книг издать одну, зато гораздо более солидную. Возможно, решение это он принял не без влияния своего редактора.

Редактировал «Древнюю Русь и Великую степь» Андрей Геннадьевич Шемарин, будущий банкир и писатель. Лев Николаевич, не терпевший редактирования и редакторов, с Шемариным подружился и даже собирался вместе с ним выпить водки, хотя тот и задавал Гумилеву «самые интимные, самые ехидные вопросы», а сама редактура заняла два года.

За полгода до появления «Древней Руси» издательство Ленинградского университета наконец-то выпустило «Этногенез и биосферу Земли». Отзыв на книгу написал Лихачев, а вступительную статью – Рудольф Итс, заведующий кафедрой этнографии ЛГУ, вообще-то никогда не признававший пассионарной теории этногенеза. Итс вышел из положения, не покривив душой. Он оценил главный научный труд Гумилева прежде всего как первоклассное литературное произведение, осторожно заметив, что не знает ни одного этнографа, который принимает эту оригинальную теорию этногенеза.

Из предисловия Рудольфа Итса к первому изданию «Этногенеза и биосферы Земли»: «Сознаюсь, что чтение увлекательных по манере изложения книг Льва Николаевича Гумилева… нередко создавало у меня иллюзию чтения некоего научно-фантастического романа, где объективные факты истории соседствуют с блестящими логическими пассажами и даже домыслами, выстроенными в гипотетические цепи. <���…> Хотя автор допускает резкие суждения и обороты, нельзя не отдать должное яркости и даже определенной злободневности его описаний. <���…> Особенно автору удались описания мрачно-трагических периодов в жизни этноса, которые он иллюстрирует примерами из истории Древнего мира…».