Сергей Беляков - Гумилёв сын Гумилёва

В апрельском номере «Невы» за 1992 год под рубрикой «Политический клуб "Альтернатива"» появилась целая подборка ан тигумилевских материалов. Открывалась она гневным (с обвинениями в антисемитизме) письмом в редакцию некого Александра Тюрина. Критика Игоря Дьяконова и Льва Клейна была мягче, причем Игорь Михайлович даже заинтересовался теорией этногенеза, а Лев Клейн защитил Гумилева от обвинений в антисемитизме.

У Гумилева оказалось много не только оппонентов, но и недоброжелателей и даже врагов. Однажды я заказал в Свердловской областной научной библиотеке журнал «Знамя», чтобы своими глазами увидеть первую публикацию гумилевского «Автонекролога». Оказалось, что какой-то неведомый читатель, скорее всего как раз в том далеком 1988-м, оставил на статье Гумилева довольно злобные комментарии синей шариковой ручкой. А завершил и вовсе потрясающей фразой: «Да сдохни скорее, уж из ума выжил». От всей души надеюсь, что галантный Лев Николаевич первым пропустил неизвестного читателя в царство теней. Но такой комментарий – тоже свидетельство популярности. Бессильная злоба недоброжелателей – тоже своего рода награда.

Свою последнюю книгу «От Руси до России» Гумилев написал по просьбе учеников. Это была научно-популярная книга, предназначенная прежде всего школьникам, а также всем, кто интересуется историей, но не любит читать толстые монографии с сотнями ссылок на источники и обширными историографическими обзорами.

«От Руси до России» нуждалась в хорошем редакторе. Академик Панченко написал предисловие, но заниматься редактурой ему было недосуг, да он никогда и не стал бы за это браться: Александр Михайлович хорошо знал характер своего друга. Редактором книги обозначен С.В.Фомин, он же занимался составлением исторических карт. В работе над рукописью участвовал Вячеслав Ермолаев, бывший аспирант Гумилева. К сожалению, редакторы пропустили даже фактические ошибки. Вот Гумилев пишет, будто первый московский князь Даниил, младший сын Александра Невского, «воевал мало», а «единственным его завоеванием стала Коломна». На самом деле Даниил расширил земли своего княжества по меньшей мере в три раза! Из маленького удела оно превратилось в одно из самых значительных княжеств Северо-Восточной Руси. Только Переяславль Даниил присоединил мирным путем, его завещал московскому князю бездетный переяславский князь Иван. Но чаще Даниилу Московскому приходилось сражаться, причем не только с другими князьями, но и с татарами: «тое же осени (1285 года. – С.Б.) князь Данила Московский ходи на Рязань ратию и бися у города у Переяславля (речь о Переяславле Рязанском. – С.Б.) и одоле князь Данило и много татар изби, а князя Константина Рязанского изнимав приводе на Москву».

«От Руси до России» обычно рекомендуют тем, кто впервые берет в руки сочинения Гумилева. В этой действительно увлекательной книге Гумилев умудрился на нескольких страницах изложить свою теорию этногенеза, а затем проиллюстрировать ее на примере знакомом и близком просвещенному читателю – на истории России от Киевской Руси до империи Петра Великого.

Незадолго до смерти Гумилев успел получить сигнальный экземпляр, который и теперь хранится в его музееквартире на Коломенской улице. Стотысячный тираж разошелся очень скоро, а несколько лет спустя «От Руси до России» включили в список учебников и учебных пособий, рекомендованных для изучения в школе.

У меня особые отношения с этой книгой. «От Руси до России» – первая книга Гумилева, которую я прочел. Прочел, разумеется, с наслаждением, как и потом буду читать все книги Гумилева. Между тем рекомендовать ее школьникам я бы теперь не рискнул. Дело даже не в ошибках, хотя ошибок хватает. Важнее другое – книга написана не столько Гумилевым-ученым, сколько Гумилевым-художником. А в последние годы жизни Гумилев был к тому же художником идейным. Еще с 1980 года он доказывал, будто даже в Куликовской битве проклятая Европа выступила против русских и крещеных татар.

Гумилев доказывал, что главный враг России – Запад. А во времена Куликовской битвы Запад представляли Ганза, Ливонский орден, генуэзские колонии в Крыму и, конечно, Святой престол. Последний, правда, как раз в те годы находился в глубочайшем упадке: один папа сидел в Риме, другой – в Авиньоне, западный христианский мир был расколот. Англия, богатые города Фландрии и северной Италии поддерживали Рим, Франция и Кастилия – Авиньон. Раскол длился больше четверти века до самого Констанцского собора. В общем, в 1380 году Запад был поглощен своими делами.

Но Гумилев пересочинил историю. Мамая он представил марионеткой жадных генуэзцев, которые хотели получить концессии на Руси, «в районе Великого Устюга». Мамай будто бы попытался договориться с великим князем Дмитрием, еще не Донским: «Если бы Дмитрий согласился на эту сделку, Московская Русь в очень короткое время превратилась бы в торговую колонию генуэзцев. И хотя многим в Москве предложение казалось выгодным, свое слово сказала церковь. Преподобный Сергий Радонежский заявил, что с латинянами никаких дел быть не может…» В общем, Мамаю отказали, и он, исполняя приказ генуэзских купцов, пошел воевать.

Эта история производит впечатление как на простых читателей, так и на историков. Читатели удивляются, как понятны, как современны, оказывается, проблемы шестисотлетней давности. А историки не могут понять, где Гумилев всё это взял. «Откуда заимствовал автор эту цитату? В Троицкой и близких к ней летописях, несмотря на их интерес к Сергию, нет вообще никаких сведений об отношении Сергия к иноземцам. Но и в источниках XV века – в Житии Сергия, в Новгородско-Софийском своде – ни слова не говорится о его заявлениях против "латинян". Источники богатого подробностями повествования Гумилева о событиях вокруг Куликовской битвы остаются неизвестными», — пишет ироничный и дипломатичный Яков Лурье.

Остается вспомнить известную нам опечатку: «Древняя Русь в воспоминаниях Льва Гумилева». Перед нами не открытие ученого, а плод художественного вымысла, очень талантливого, а потому и убедительного вымысла. Он создавал здесь новую, художественную реальность, которая и теперь кажется убедительнее реальности исторической.

Итальянские наемники («фряги» или «фрязи») действительно участвовали в Куликовской битве на стороне Мамая, но нет никаких оснований считать самого Мамая генуэзской или венецианской марионеткой. Гумилев почемуто полагал, будто у Мамая не было денег на вербовку наемников, поэтому он и обращался к иноземным купцам. Но Золотая Орда была обширным и небедным государством. Мамаю хватало собственной казны.