Ангус Роксборо - Железный Путин: взгляд с Запада

И Саркози нашел эффективный новый способ объяснить американскому президенту, что именно означает членство в НАТО для Украины и Грузии. МАР — это «нога в приоткрытой двери», необратимый шаг, который приведет к полноценному членству в НАТО, а тогда придется думать о пятой статье соглашения, в которой говорится о взаимной обороне. «Сколько войск, — спрашивал Саркози, — мы готовы отправить на помощь нашим новым членам в случае нападения?» Вот почему Франция предпочитала отдавать приоритет партнерству с Россией, «чтобы все в пределах континента придерживались одинаковых представлений о безопасности».

Сомнения высказывались даже в администрации США. Министр обороны Роберт Гейтс и госсекретарь Кондолиза Райс отчасти разделяли обеспокоенность европейцев вопросами демократии в Грузии и на Украине. Гейтс вспоминает: «Мне казалось, что в вопросах прогресса реформ обеим странам предстоит проделать еще некоторый путь» 4. Но в тот день победили сторонники «политики свободы». «Если бы США потерпели фиаско под натиском российской стороны и не выдали МАР, — вспоминает советник по вопросам национальной безопасности Стивен Хэдли, — само по себе это событие стало бы провокацией, побудило бы Россию считать, что она может вечно препятствовать вступлению Грузии и Украины в НАТО. А этот путь ведет не к стабильности в Европе, а к росту напряженности» 5.

Бухарестский саммит 2–4 апреля в помпезном дворце, возведенном бывшим диктатором Румынии Николае Чаушеску, прошел в такой же накаленной атмосфере, как любой другой в истории НАТО. Американцы и восточноевропейцы, в целом поддерживавшие Украину и Грузию, не преминули недипломатично пошвыряться грязью, а французы и немцы обнаружили, что их клеймят как сторонников «задабривания» России. В первый вечер за ужином министры иностранных дел развернули дискуссию, но не сумели даже приблизиться к резолюции, которую смог бы одобрить саммит. Министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский заявил: у него сложилось впечатление, что «некоторые союзники» (он имел в виду немцев) взяли на себя обязательство перед русскими ни в коем случае не допускать, чтобы Грузия и Украина получили МАР 6.

Кондолиза Райс признается: ей казалось, что некоторые восточноевропейцы чуть было не заявили немцам — уж кому-кому, только не им вставать на пути стран, пострадавших от тирании в результате действий Германии в 1930–1940-е гг. 7

Министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер был попросту оскорблен. Он пытался возражать, что в Кавказском регионе конфликтная ситуация, в которую рискует быть втянутым НАТО. Но, по его словам, «высказывались вещи, которых я предпочел бы никогда не слышать: людей, выступавших против расширения НАТО, сравнивали с теми, кто собрался в Мюнхене в 1938 г. Абсолютно некорректно» 8.

Пленарное заседание лидеров НАТО было назначено на девять часов следующего утра, но американцы решили попытаться все уладить еще до нее, за ранним завтраком — с официальными представителями Великобритании, Германии, Франции, а также Польши и Румынии. Деймон Уилсон признает, что причины звать подкрепление имелись: «Мы решили пригласить румын как хозяев саммита и поляков как влиятельных членов НАТО. Очевидно, что эти две страны поддерживали нашу позицию».

Жан-Давид Левитт, советник правительства Франции по вопросам национальной безопасности, вспоминает: «Мне звонили в час ночи, а потом еще раз — в три часа, убеждаясь, что я правильно понял, в какое время и в каком месте будет проходить встреча за завтраком». Но состоялся не просто дружеский завтрак в узком кругу, продолжает Левитт, а «что-то вроде трибунала». На скорую руку был составлен текст, предусматривавший период «интенсивного расширения» НАТО в сторону Грузии и Украины, а также еще одну оценку прогресса в декабре.

Когда перед общим заседанием в девять часов текст распространили, некоторые восточноевропейские лидеры пришли в ярость. Президенты Литвы, Польши и Румынии ясно дали понять, что формулировки «даже близко не соответствуют тому, что мы ожидали». «Они были в бешенстве, — говорит Стивен Хэдли. — Они сочли, что этот документ — капитуляция перед давлением и запретами со стороны России, и требовали внести в него изменения». В НАТО решения принимаются общим согласием, но когда лидеры расселись за круглым столом, согласия между ними не было и в помине. Ради достижения компромисса предпринимались лихорадочные усилия. За тяжелыми драпировками холла собирались группки советников и министров иностранных дел и вели импровизированные переговоры.

В интервью Стивен Хэдли вспоминал примечательную сцену, которая последовала затем. «Все министры иностранных дел встали и ушли в глубину комнаты, все они были седыми и в костюмах. Затем поднялась Ангела Меркель в элегантном жакете цвета лайма, отошла и подсела к этим седовласым мужчинам из Центральной и Восточной Европы. Вскоре вернулась и одетая с иголочки Конди и тоже присоединилась к ним. И на каком же языке они беседовали? Конечно, на русском! Ангела изучала его в молодости, когда училась в Восточной Германии, и Конди тоже знает его со времен учебы».

Именно Меркель взялась за ручку и написала на листе бумаги фразу, в которой содержалось условие, изменившее ситуацию. «Сегодня мы согласились с тем, что когда-нибудь Грузия и Украина станут членами НАТО». Никаких упоминаний о МАР — только утверждение, что эти две страны войдут в НАТО. Тогда восточноевропейцы запротестовали, заявив, что «когда-нибудь» — все равно что «никогда», и эти слова зачеркнули. Кондолиза Райс, отходившая на несколько минут, вернулась и была приятно удивлена: «Формулировка гласила, что Украина и Грузия будут членами НАТО, и я подумала, что это отличная сделка, поспешила к президенту и сказала: “Соглашайтесь!”»

Когда страсти улеглись и документ был одобрен, Гордон Браун склонился к Джорджу Бушу и пошутил: «Сам не понимаю, что мы только что сделали. Я помню, что МАР мы им не давали, но не уверен, что мы не приняли их в НАТО!»

Последствия этого компромисса стали ясны лишь позднее. Буш и восточноевропейцы были счастливы, так как он обещал Украине и Грузии членство в НАТО; Меркель осталась довольна потому, что нигде не указывалось, когда это произойдет, Грузия и Украина в целом были рады, но расстраивались оттого, что их планы на членство в НАТО откладывались в долгий ящик, а Россия негодовала.

Наблюдая за тем, как разворачиваются эти события, я невольно гадал: не лучше ли было бы НАТО серьезнее отнестись к безобидным с виду расспросам Путина о вступлении в организацию? Разве не логичнее было бы принимать решения совместно с Россией, а также с Украиной и Грузией, вместо того чтобы искать компромиссы, явно предназначенные для того, чтобы учесть мнение России, но при этом делать вид, что оно не принимается во внимание?