Тыл — фронту

В годы войны и много лет после нее «катюши» оставались под покровом тайны, которую мы сами берегли. Мы позволяли себе лишь удивляться: откуда они «вдруг» появились; «катюши» — оружие, которое никто не имел, кроме нас. Мы не знали, кто их создал, кто, где и как их выпускал. Мы не понимали, откуда в них такая мощь, такая неземная огненная сила.

Теперь, почти полвека спустя, тайны как будто нет, но и до сих пор остается ощущение легенды.

Так кто же создавал «катюши»?

Один из них — Семен Михайлович Тарасов. В годы войны он был главным конструктором завода имени Д. Колющенко.

Семен Михайлович родился в Верхнеуральске в начале нынешнего века. Вальцовщик на мельнице, начальник радиостанции в армии, пропагандист союза пищевиков, парторг на заводе, студент Томского индустриального института и, наконец, инженер завода имени Колющенко — таков его путь до войны.

— В Челябинск я приехал в брезентовых туфлях. Пошел бы в науку, приглашали, но меня смущала грамматика. Мой одноклассник писал «фтулки». Этого боялся. А технику, признаться, схватывал быстро. На заводе я был, кажется, восьмым инженером.

Чему посвятил себя инженер Тарасов за два года до войны? Он создавал новый плуг. Обыкновенный, которым пашут землю. Конкретно: придумал новый механизм подъема плуга с любой глубины пахоты за один оборот колеса. Это первое изобретение Тарасова. Авторское свидетельство было опубликовано в журнале 31 марта 1941 года.

— Уже после войны попал я как-то на сельскохозяйственную выставку у нас, в парке Пушкина. Смотрю: мой автомат на плуге. А я уж, было, забыл о нем.

Говорят, у «катюши» и космических ракет один исток. Это факт. Но есть у них еще одно начало: плуг, перекованный в меч.

Плуг забыли сразу же, как началась война.

— Уже в июле, в первой декаде, я получил чертежи снаряда РС-132. А 9 августа Государственный Комитет Обороны обязал ряд заводов, в том числе и наш, освоить производство установок БМ-13.

— Семен Михайлович, кто выпускал «катюши»?

— Кто? Пока нам дали броню, самые квалифицированные рабочие ушли на фронт. Мы приняли сотни женщин и подростков, которые и подойти к станку боялись. Несколько легче стало, когда поступили оборудование и люди из Херсона, Сум, Москвы. Но опять загвоздка — где все разместить? Представьте себе: цех без одной стены, ее переносят на новое место. Снег, холод. Горнушки — только руки погреть.

— А знали ли вы, какое оружие вам доверено?

— Откровенно сказать, нет. Собранную «катюшу» видели немногие. А на тех, кто видел, она не производила особого впечатления: уж слишком проста и в то же время необычна. Сначала и я недоумевал: как она стреляет? По одному наводить и выстреливать каждый из снарядов? Вроде долго. Только потом узнал, что пускающее устройство «катюши» — как арифмометр: крутишь ручку — и снаряды вылетают один за другим. Что ни секунда — два снаряда.

Не сразу узнали мы, какой ужас наводили «катюши» на врага.

— Но все-таки видели, как она стреляет?

— Нет, не видел. Приезжали к нам фронтовики принимать «катюши». Спросить бы — нельзя. И те молчат. Только иной большой палец покажет. Хорошая, дескать, штука, давайте побольше. Понравилась, и то ладно.

Был у меня такой случай. Прибыл с фронта брат двоюродный. Сели мы за стол, как положено, разговариваем про дела на фронте и в тылу. Гляжу, брат вроде что-то по секрету хочет мне сказать. Как только жена отойдет от стола, наклонится и шепчет: «Ты знаешь, что я на фронте видел!..» — «Что?» — «Мы занимали склон горы. С наблюдательного пункта далеко видно. Внизу, вдоль реки, немцы сосредоточились. Много их набралось, аж черно на снегу. И тут наши как пальнули, на том месте — сплошной огонь. Представляешь?» И он, оглянувшись, закончил: «Есть у нас орудие такое…»

К тому времени я уже догадывался, как воюют наши «катюши». И тут понял, что брат говорил о них. Он, конечно, удивился бы, скажи я ему, что это самое «орудие» мы делаем на своем заводе. Но я промолчал тогда…

Так рождались легенды о «катюшах». Будто они, как в сказке, появляются неизвестно откуда. А чудо было в другом — их в голоде и холоде выпускали подростки, вчерашние школьники, стоявшие у станков по две смены.

Как было в те годы? Надо, и все! Помню, как не могли мы сверлить отверстия диаметром 2,9 миллиметра. Сталь твердая, сверла летят, идет брак. Кто ни возьмется, не получается. И тут случился прием в обкоме партии. Отвечая на вопрос Н. С. Патоличева, как идут дела, колющенцы признались: беда, сверла слабоваты. И тогда Николай Семенович открывает сейф и достает несколько пачек сверл. Видимо, знал он про нашу беду.

В первый же день Зина Черноскулова, работая новыми сверлами, сдала несколько деталей. Вместе с ней восемнадцать девушек были заняты на этой операции. Мы им даже отгородили место в цехе, чтобы никто не мешал. И дело пошло.

Конечно, мы догадывались, какое важное дело нам поручено. Например, уже в декабре 1941 года в «Правде» в списках награжденных прочитали фамилии своих товарищей. Работники тыла в первые месяцы войны награждались крайне редко.

Должен сказать, что нам было очень необходимо знать, как действуют наши «катюши». Вести с фронта поступали нечасто, особенно в первые годы. Но когда мы узнавали, что там довольны нашей продукцией, это очень помогало в работе, всех буквально подстегивало. Мы радовались и забывали о трудностях.

Отвлекусь и скажу, что была у нас в те годы еще одна радость. Сразу после разгрома немцев под Москвой поступил приказ: восстановить производство плугов. Где, как? Все заняты военными заказами. Места нет. А мы радовались: если правительство беспокоится о производстве плугов, значит, угроза миновала. А главное — эта работа как бы возвращала нас к мирной жизни.

— Семен Михайлович, а что такое «катюша»? Как она устроена? Мне, например, понятен танк, гаубица или миномет. А «катюша» до сих пор, признаться, загадочна. Такое ощущение, что ее секрет до конца не раскрыт. Теперь-то можно раскрыть тайну? Уж вы-то хорошо знаете конструкцию.

— Главное в ней, конечно, снаряд. Он — реактивный. В камере двигателя — семь шашек пороха (длиной 55 и диаметром четыре сантиметра). Сгорая, порох создает в камере давление в 300 атмосфер, температура поднимается до трех тысяч градусов. Раскаленные газы, вырываясь через сопло, создают тягу. При сходе скорость снаряда 70 метров в секунду, а максимальная — 355. Ну, и головка, в ней боевой заряд. Дальность полета — 8,5 километра. Так устроен снаряд РС-132.

Просто? Теперь-то просто. А тогда… Ведь у нас был плужный заводик, старенькое оборудование.

Сама же установка была еще проще. Направляющие, ферма, поворотная рама. Сложность была в том, что подрамники надо было делать под разную тягу: от тракторов до «студебеккеров».