Нина Никитина - Софья Толстая

Соня как‑то быстро превратилась в жительницу деревни, молодую хозяйку — помещицу, почти преодолев свои городские привычки, девичью ностальгию по московской жизни, казавшейся такой красивой и торопливой. В своей теперешней жизни Соня отыскала множество преимуществ: размеренность, дешевизну, самостоятельность. В руках у нее оказалась целая контора: ключи, счета, касса. Она расчетливо выдавала работникам только все самое необходимое, расплачивалась с ними соразмерно затраченным усилиям. Постепенно усадьба преобразовывалась благодаря ее умелому управлению. Всюду появлялось что‑то новое, привнесенное Соней «дельное», серьезное и умное. Теперь вовремя чинились крыши, доились коровы, неслись куры — кохинхинки, был загорожен жердями яблоневый сад, скотина перестала вытаптывать траву, поросята перестали дохнуть.

Соня дотошно разбиралась теперь во всех хозяйственных тонкостях. Она знала, какая корова отелилась, какая молодая, а какая стельная; успешно торговалась, покупая, например, кур. Словом, была вся «в хозяйстве до бесконечности». И мечтала о том, чтобы показать свои достопримечательности сестре Тане: «фрейлину Душ, маленькую, худую, с огромными серыми глазами — вылитая лягушка, потом щенка — мисс Дору, еще неизменного, верного Барабана, на котором ежедневно каталась. Еще коров, кур, все хозяйство, а потом прогуляться по всем скотным дворам, конюшням и оранжереям».

Соне казалось, что она уже сто лет живет в Ясной Поляне. Жизнь в усадьбе становилась ей все милее. Ведь она навела здесь отменный порядок. Лёва во всем ей помогал. Домочадцы отметили, что молодая хозяйка «страсть как порядок любит». Все у нее выходило домовито, распорядительно. Без нее дом пустел, начинал «поскрипывать». Соня гордилась тем, что превратилась в образцовую хозяйку — хлебосольную и приветливую. Семейная жизнь, благодаря ее усилиям, протекала «тихо и деловито». Все «образовывалось» вопреки повседневным трудностям, и жизнь становилась комфортнее.

Но как быть с душевным комфортом, одаряющим особым состоянием? Умела ли Соня отдыхать? Кажется, для нее самым лучшим отдыхом было общение с Лёвочкой, доставлявшее ей огромную радость. Так, например, она «весь день усиленно кроила, шила на машинке», а после с радостью могла предаваться «игре в четыре руки» с мужем или читать с ним «Отверженных» Гюго, или совершать совместные прогулки по Засеке, или кататься с ним в экипаже по дороге. Только Лёвочка мог совсем обыденное превратить в необычное. Без него все становилось пустым, одиноким, словно теряло душу.

Она с детских лет любила пасхальные дни. Но вот вместо долгожданного пасхального веселья, сопровождавшегося крашением яиц, впечатляющей всенощной с «утомительными двенадцатью евангелиями», плащаницей, забавной экономкой Трифоновной с громадным куличом «на брюхе», благостной заутреней Соня впала в унылое состояние. Она не почувствовала духа «праздника праздников», потому что была в это время в «интересном» положении, с «значительным возвышением спереди», когда даже полчаса было бы трудно выстоять, а что же говорить о восьми часах службы, да еще, когда «наро дуужас», и «жара стоит, не приведи Бог!». Страстную субботу она провела дома. Теперь на весь праздничный ритуал Соня взглянула критическим Лёвочкиным взором.

После заутрени в торжественных платьях с «высокоторжественными лицами» «выплыли» тетенька со своей подругой- компаньонкой. Пришли христосоваться деревенские ребята, которым Соня раздала немного денег, прибыл отец Константин из Кочаковской церкви, а потом Соня с мужем вышли погулять, «грызли подсолнухи, сидели на закутках у изб». Прошлись чинно по деревенской улице, на которую вывалил народ в пестрой одежде. Из толпы выделялись девки своими яркими, огромными, блестящими серьгами и сияющими лицами. После обеда Лёвочка играл с ребятами в пыжи, а Соня опять грызла подсолнухи, пока не стемнело.

Она любила их длительные прогулки, когда они «ездили за восемь верст в свою маленькую деревеньку Грецовку на Могучем» (кличка яснополянской лошади. — Н. Н.). Но поскольку Соня была «тяжела» и очень опасалась за свой живот, ей казалось, что они «ужасно скоро скакали». К счастью, все обошлось благополучно, и вечер удался. Во время поездки они с Лёвочкой все время болтали про свое житье — бытье, позабыв о своих хозяйственных проблемах. Славной получилась эта передышка, позволившая им еще раз заново встретиться друг с другом, насладиться общением.

Их иногда навещали супруги Ауэрбах, приезжавшие из Тулы, и семейство Менгден в полном составе. Лёвочка играл для них старинный, любимый всеми романс «Ключ» — «С тобой вдвоем». Соне стало грустно, нахлынули воспоминания, а тут еще соловьи, заливавшиеся изо всех сил, нагоняли мысли, что все проходит, пройдет и это…

Порой ей было все‑таки не по себе в этой «первобытной» деревенской обстановке, она искала «отдушину» среди житейской пыли. Непосильно было нести на своих плечах тяжкий груз жены писателя, матери — наседки, хозяйки имения. Ей, молодой женщине, конечно, хотелось веселья. На помощь ей приходили воспоминания о московской жизни, наполненной кадетами, друзьями ее старшего брата, кузинами и кузенами, клокотанием молодости, творческим запалом, бурлеском веселой фантазии, праздничной феерией.

Соня вспомнила себя в роли барышни Марты. Как‑то она побывала на одном из оперных представлений «Марты». У нее возникло желание написать что‑то вроде либретто, чтобы самой сыграть Марту. Она предложила «актерам» несколько арий для пения, себе же выбрала главную партию. Соня быстро вошла в образ: распустила свои роскошные волосы, оделась крестьянкой. Заглавную роль героя — любовника исполнил Саша Поливанов, тайно влюбленный в Соню. Во время одной из репетиций она позволила ему поцеловать ей руку, что было строго — настрого запрещено мама. А с каким восторгом они играли «свадьбу» куклы Мими и Тани — выдумщицы!

Соня сформировалась в театральной среде, где обожали оперу, спектакли, боготворили музыку. Андрей Евстафьевич Берс был большим поклонником всех художеств, ценил литературу, музыку, ипfeusacre («священный огонь». — Н. Н.), который согревал все его семейство. Здесь все, от мала до велика, обожали Malibran и Viardo — царицу цариц. Семилетняя Соня на всю жизнь запомнила встречу с гениальной певицей. Она не могла оторвать глаз от примадонны, запомнила все ее движения, в том числе «большие шаги» и «висящие книзу длинные руки», «выпуклые черные глаза» и «висящий подбородок», кокетливо исполненную певицей руладу — chanter pour ces petites («больное горло не позволит петь ей для этих малышей». — Н. Н.) — таким чудным, удивительным голосом. Но больше всего маленькой Соне запомнилось, как примадонна посадила ее к себе на колени, угощала конфетами и целовала в обе щеки, как была с ней мила и нежна. Свою восприимчивость к музыке средняя дочь унаследовала от папа, заодно с его темпераментом. Домашние же музыкальные вечера нельзя было представить без пения мама, которая обладала высоким сопрано и так чувственно исполняла «Соловья» Алябьева и цыганский романс «Ты душа ль моя, красна девица», что Соня рыдала. Музыка всегда будоражила ее воображение. Она помнила также блистательную игру дяди Кости. Как он исполнял Шопена! Заслушаешься.