Нина Никитина - Софья Толстая

Вечерами, когда малыши спали, Соня заучивала стихи Афанасия Фета, слушала, как муж читает романы Диккенса, например «Наш общий друг», или сочинения Мольера, рисовала вместе с Лёвочкиными племянницами Варей и Лизой, за что была удостоена его похвалы. Ему так понравилась собачка, ловко скопированная женой, что он всерьез задумался о том, чтобы пригласить учителя рисования из Тулы. Молодая троица прекрасно проводила свободное время, то танцуя мазурку и польку, то экзерсируя в зале, то наслаждаясь вдохновенным пением Лёвочки «Скажите ей, что пламенной душою…» под аккомпанемент гитары. Потом пили кофе, читали по — английски, смеялись, как Соня произносила «маленький Мор», переводя little тоге. Но самым большим удовольствием конечно же было авторское чтение романа «Война и мир». Всем нравились Наташа, Борис и Николай, но больше всех — Pierre , особенно то, как он ходил по комнате и пальцем смог пронзить врага — англичанина. Соня любила подобные вечера, когда ей казалось, что она заново переживает свой медовый месяц.

Размеренную жизнь порой нарушали гости. Шумно, со звоном колокольчиков, смехом, громким разговором являлись с охоты брат мужа Сергей Николаевич со своим сыном Гришей и его гувернером и с трофеями в виде сорока четырех затравленных лисиц. Сергей Николаевич обещал подарить Соне лисий салоп и обещание сдержал. Вскоре она покрыла лисий салоп черным атласом и долго носила его, а потом и ее дочь Таня.

Судьба не раз предоставляла Соне возможность вырваться, хотя бы на миг, из однообразной повседневности и отправиться, например, на бал, устраиваемый в Тульском дворянском собрании в честь наследника престола Николая Александровича. Как‑то милая баронесса Елизавета Ивановна Менгден, с которой Соня, несмотря на разницу лет, поддерживала дружеские отношения, пригласила ее и Лёвочку поучаствовать в этом необычном событии. Соня, сославшись на нездоровье, предпочла остаться дома. На самом деле, ей конечно же очень хотелось там побывать. Она жертвовала собой ради любимой Тани, так мечтавшей о бале. Старшая сестра придумала очень эффектный наряд для своей креатуры и упросила баронессу шапронировать Таню, так как ехать ей наедине с Львом Николаевичем было бы неприлично. Соня вытащила из кладовой Лёвочкин фрак, а к бальному наряду Тани приколола белые розы.

После отъезда мужа и сестры Соня проплакала весь вечер. Неудивительно: ей ведь было всего 19 лет! Она была на редкость покорной женой, любящей сестрой, лишавшей себя веселья. К тому же на все Соня смотрела глазами мужа, не допускавшего, чтобы его жена предстала перед людьми в приталенном платье с декольте. Лёвочка всегда осуждал замужних женщин, которые «оголялись». Поэтому Соня не позволяла себе даже в мыслях быть «самой по себе».

Сонину жизнь нельзя было назвать легкой и уж тем более пустой. Она стремилась жить серьезно, умно, но получалось порой не так, то есть «не дельно», хотя спокойно и поэтично. Когда накатывала усталость от рутины, Соня садилась в то кресло, о котором столько раз слышала от мужа (кто на нем сидит, тот счастлив, и счастливец этот — она). Лёвочка говорил, что всегда был счастлив, когда сидел в этом кресле, привезенном из Петербурга. И Соня блаженствовала, сидя в нем, читая или думая о чем‑нибудь светлом, прекрасном, вслушиваясь в неспешные разговоры тетеньки с Натальей Петровной, вспоминавших о старине, разгадывавших предзнаменования, шутивших и смеявшихся, раскладывавших grawcf — пасьянс.

С появлением в Ясной Поляне младшей сестры Тани все менялось, жизнь становилась праздником. Общение с ней было своеобразной компенсацией, наградой для Сони за сизифов труд. Сразу же начиналась счастливая летняя жизнь с купаниями, катаниями, гуляньями, пикниками, покупкой ягод, варкой варенья, грозами, шумом дождя, солнечными зайчиками, детскими шалостями, запуском бумажного змея. Соня все больше ценила такой отдых, так контрастировавший с ее повседневной жизнью. Как говорил Лёвочка: «Все перемято в тесто».

Таня и Лёвочка через день ездили травить зайцев. Они брали с собой борзых и охотились с утра до вечера, проезжая верхом по 45 верст в день. Иногда Соня присоединялась к ним. Однажды не оказалось второго женского седла, и Таня была вынуждена поехать верхом на мужском, a la lettre (буквально. — Н. Н.) в Лёвочкиных панталонах. Проехали 30 верст, а может быть, и больше, когда Соня заметила зайцев на лежке. После этой прогулки ей стало грустно. Такое развлечение было явно не для нее. Тем не менее Соня по — прежнему всюду «поворачивалась» за мужем, словно флюгер, управляемый силой ветра.

Среди множества забот она пыталась выгадать свободную минутку для того, чтобы окунуться в прошлое и насладиться «чувством артиста». Она испытала подобное чувство, когда Лев Николаевич сочинил свою «оперу» для милых девочек Берс. На самом деле это была вовсе не опера, а маленькая сцена с пением. Соня выросла в театре. Андрей Евстафьевич «имел право на даровую ложу», которой семейство Берс вольготно пользовалось. Любовь Александровна постоянно брала с собой на спектакли своих детей. Соня наизусть знала любимую мамину оперу «Жизнь за царя». Порой ей было скучно, не интересно смотреть одну и ту же оперу, и она засыпала, свернувшись калачиком на маленьком диванчике в темной аванложе. Дома она «певала» для матери многие арии на бис. Маленькая Соня также стала завсегдатаем Малого театра и поклонницей таланта великого Щепкина, игравшего городничего в «Ревизоре» и Фамусова в «Горе от ума».

Театр преобразил Соню. Она полюбила оперную музыку, особенно «Дон Жуана» Моцарта, оперу опер. Дома распевала арии своим сильным голосом, мучилась от того, что не взяла нужную ноту, сфальшивила. Однажды она слушала свою любимую оперу вместе с Львом Николаевичем. Соседи по ложе разглядывали ее в упор и сказали, что ее лицо очаровательно, но только до губ, которые ужасны. После этого она всерьез задумалась о своей внешности. Но, самое главное, ей захотелось побывать по ту сторону рампы, на сцене. Четырнадцатилетняя Соня попробовала разыграть водевиль «Ворона в павлиньих перьях», и, кажется, ей это удалось. «Бойкая» девочка исполнила мужскую роль, сестра Таня — Парашу, а Лиза — мать.

Соне не раз приходилось играть мужские роли, в том числе и в Лёвочкиной пьесе «Нигилист». История этой постановки такова: все началось с приезда гостей. Как‑то в начале мая 1864 года в Ясную Поляну к молодой чете нахлынул поток гостей, которым пришлось отдать весь двухэтажный флигель: Лёвочкин друг Дмитрий Дьяков с очаровательной женой Долли и белокурой девочкой — подростком Машей, сопровождаемые гувернанткой Софеш Войткевич; Сонина золовка Мария Николаевна с дочерьми Варей и Лизой. Сестра Таня, проживавшая в этот период вместе с Соней и Лёвочкой, переехала тотчас же в «тот» флигель к остальным гостям. Хозяйка усадьбы делала все, чтобы дорогие гости не скучали. В один из суматошных дней Лёвочка предложил поставить что‑нибудь забавное на сцене. Все стали просить его придумать пьесу для этого. Он согласился и принялся за сочинительство. Через три дня комедия «Нигилист» была готова. Ее фабула проста и безыскусна. К молодым любящим супругам, тихо проживавшим в деревне, приезжает компания во главе со студентом — нигилистом. Жена очарована красноречием студента, а муж страдает от ревности. Пьеса была тотчас же утверждена гостями, и осталось только распределить роли. Соня выбрала для себя роль мужа — ревнивца. Женские роли достались сестре Тане, Софеш, Варе и Маше, а роль странницы мастерски исполнила золовка Мария Николаевна, которая по ходу действия умело импровизировала, придумывая все реплики.