Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

– Конечно, я ведь член партии с 20-го года, а в середине 30-х неоднократно бывал в Москве, в том числе и в Кремле. Сталин живой и Сталин на картинках – два разных человека. Я всегда поражался, как этот, в общем-то, невзрачный с виду человек сумел стать тем, кем он стал – великим руководителем. Эту загадку я лично до конца так и не раскрыл.

– Зато вы хорошо разбираетесь в мыслях и чаяниях своего народа.

Уловив некую усмешку в устах Дина, Норден отреагировал на это с раздражением:

– Ты зря иронизируешь по этому поводу. Мы допустили тебя в наш круг потому, что считаем разумным человеком. Жить все время с революцией в сердце – вещь опасная. Истинный революционер должен пройти путь от чистого идеалиста до холодного прагматика. Только в таком случае он может принести пользу своему делу. Я лично этот путь прошел. Когда я вступил в компартию, я был 16-летним подростком. Наивным идеалистом, на котором не было даже нормальных штанов и рубашки. Через пятнадцать лет этот идеализм из меня выветрился, когда я чудом сумел не попасть сначала под сталинский молох, а потом и под гитлеровский. Жизнь меня обтесала. То же самое она сделает и с тобой, причем чем раньше это произойдет, тем лучше. Хотя ты изо всех сил сопротивляешься этому процессу.

– Может, это к лучшему? – высказал предположение Дин.

– Для артиста – может быть, но не для политика. Но ведь ты рвешься в политику. А если так, то изволь выбросить свой идеализм к черту. Влезь в нашу шкуру. Вот ты, например, можешь позволить себе разъезжать на «Ладе» и запросто общаться с народом за кулисами. Это естественно для артиста. Мы же себе такое позволить не можем, потому что люди назовут это популизмом. Они скажут, что Норден таким образом завоевывает себе дешевый авторитет.

– Так скажут единицы, а большинство вас поймет и поддержит, – возразил Дин.

– Опять ты идеализируешь людей, Дин. Среди твоих коллег-артистов много таких, кто дает бесплатные концерты, как ты? Да они почти все гоняются за западными шмотками, а тебя считают ненормальным. И они по-своему правы, поскольку такое поведение им диктует наша действительность. Люди хотят жить лучше, чем их предшественники, – эту аксиому надо принять как данность. А мы, руководители, такие же люди, как и все. До этого поселка, который построили всего-то пятнадцать лет назад, мы жили гораздо скромнее. Но жизнь меняется, а с нею меняемся и мы. Главное, как я уже говорил, не перегибать палку.

Сказав это, Норден замолчал и вновь устремил свой взгляд на теннисный корт. Дин тоже молчал, понимая, что последнее слово его собеседник еще не произнес. Так оно и было. Помолчав около минуты, Норден вновь нарушил тишину:

– Я прекрасно понимаю, Дин, причину твоих сомнений. Корень их в несоответствии тех истин, которые ты почерпнул из книг и увидел в действительности. Да, наш социализм не похож на тот, каким описывали его теоретики. Но в том-то и дело, что они были всего лишь теоретиками, а нам выпало быть практиками. Мы первопроходцы в этом деле, поэтому не застрахованы от ошибок. Это я тебе говорю как политик и профессор Гумбольдтского университета с двадцатилетним стажем.

– Хорошо бы, чтобы эти ошибки не стали роковыми, – ответил собеседнику Дин, после чего поднялся с лавочки, поскольку настала его очередь вновь выходить на корт.

Между тем продолжается концертная деятельность Дина: в июлеон выступил на фестивале песни и танца в Тюрингии. Там он спел несколько песен и сообщил зрителям, что в скором времени собирается сниматься в очередном фильме – «Братья по крови». «В этом фильме я играю героя, который во многом похож на меня самого», – сообщил Дин.

В «Братьях…» Дин выступил сразу в нескольких ипостасях: он был автором сценария (вместе с Хансом-Иохимом Вальштайном), исполнителем главной роли, а также автором и исполнителем песни «Люби брата своего». Последнему произведению в скором времени предстоит стать настоящим шлягером и лишний раз стать поводом к разговорам о том, что Дин Рид не только хороший певец, но и отменный композитор. Что касается текста, то он наглядно демонстрировал трансформацию его автора, прошедшего за последние десять лет путь от пацифиста до активного революционера, который в случае необходимости не прочь применить и силу.

Съемки «Братьев по крови» начались летом в Румынии: там снимались натурные эпизоды, связанные с «индейской» жизнью (лагерь шайенов и появление там Гармоники). В этой стране Дин уже бывал – снимался в «Бездельнике». Однако сказать, что он чувствовал себя там уютно, было нельзя. Нет, простые жители относились к нему вполне доброжелательно, как и везде, а вот люди из числа руководителей проявляли к нему настороженность. И Дин понимал, с чем это связано, – Румыния в социалистическом блоке считалась самой антисоветски настроенной страной. Достаточно сказать, что она единственная из соцлагеря не разорвала дипломатические отношения с Чили после того, как там к власти пришел Пиночет (так же поступил и коммунистический Китай, но он в соцлагерь не входил).

Дин ни понять этого шага, ни принять его не мог. Ему казалось, что Чаушеску это сделал исключительно в пику Советскому Союзу, поскольку больших экономических и политических выгод этот союз с пиночетовской хунтой Румынии не давал. Поэтому даже мысли о том, чтобы, например, выступить в Румынии с концертами, у него не возникало. Хотя такой шанс у него был, но он закончился скандалом. Чиновники из румынского министерства культуры предложили Дину выступить у них, но попросили не исполнять песни гражданского содержания. Дин от такого предложения чуть не взорвался, но потом взял себя в руки и ответил отказом. А потом долго размышлял на тему превратностей культурной жизни в социалистических странах: в Советском Союзе его просили не исполнять рок-н-роллы и еврейские песни, а в Румынии уже не устроили его гражданские композиции (к слову, Румыния не выпустит ни одной пластинки с песнями Дина Рида).