Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

– Артистам нельзя доверять, – отвечал Луису Лосадо. – Они привыкли идти на поводу у своего тщеславия и гоняться за внешним эффектом.

– Но Дин не такой, – возражал Луис. – Да, он артист, но это не главное его призвание, в душе он настоящий революционер. Такой же отчаянный, как я или любой другой из нашего круга. Вы не можете этого знать, поскольку не видели его в деле. А я видел. О нем даже команданте Че хорошо отзывался.

Услышав последнюю фразу, Лосадо усмехнулся в бороду (она была огненно-рыжей, за это Лосадо прозвали Рыжей Бородой). Он тоже слышал об этих отзывах Че Гевары, но всегда относился к ним скептически – он и Че считал приверженцем эпатажных поступков. Когда в 1967 годуЧе задумал поднимать восстание в Боливии, Лосадо был против этого, считая, что время для этого еще не наступило. Но его не послушали, и Куба помогла Че людьми и средствами: несколько сотрудников ДГИ из Управления Америки отправились с команданте в Боливию. И все сложили там головы. Лосадо мог напомнить об этом Луису, но не стал – понял, что это бесполезно. Вместо этого он сказал:

– Мне нравится, что ты защищаешь этого гринго, как собственного брата. Надеюсь, эта вера поможет тебе, когда вы отправитесь в Чили.

Поездка, о которой говорил Лосадо, была та самая затея Дина, о которой он упоминал еще в прошлом году в Париже. Дин собирался нелегально проникнуть в Чили, чтобы воочию убедиться в ситуации, сложившейся в Чили при Пиночете. Эти сведения Дин собирался потом озвучить с высокой трибуны ВСМ и других международных организаций. Однако была еще одна причина для поездки Дина в Чили – творческая. Луис и его товарищи хотели, чтобы Дин помог кинематографистам из чилийского Сопротивления в работе над документальным фильмом, который создавался в суровых условиях подполья. Ведь несмотря на то, что в Чили зверствовала хунта, национальный чилийский кинематограф продолжал существовать. Правда, большая часть кинематографистов работала вне пределов страны (за два года после переворота в мире было снято несколько фильмов про современную ситуацию в Чили), однако ряд деятелей кино находились и в Чили, с риском для жизни продолжая свою деятельность. Они снимали документальные фильмы, каждую минуту рискуя быть обнаруженными пиночетовскими ищейками, что грозило только одним – смертью (кстати, за первые годы правления хунты чилийский национальный кинематограф был практически уничтожен – 110 деятелей кино бесследно пропали в пиночетовских застенках).

Устроители поездки Дина в Чили прекрасно отдавали себе отчет, что для него риск ареста тоже очень велик. Но в то же время они были уверены, что самого ужасного – физического устранения Дина – произойти не должно: несмотря на всю свою жестокость, пиночетовская хунта старалась не совершать явных беззаконий, о которых стало бы известно всему миру. И дело здесь было вовсе не в мягкости хунты, а в политических и экономических интересах – режим Пиночета боролся за свое признание в мировом сообществе, а также финансовые кредиты. В обоих случаях дела у Пиночета обстояли не самым лучшим образом. Например, в марте 1975 годабыло отменено заседание Парижского клуба, который должен был рассмотреть сроки погашения задолженности Чили. Сразу несколько государств – Англия, Италия, Швеция, Нидерланды, Бельгия, Дания и Норвегия – заявили, что не считают возможным предоставлять финансовые льготы Чили, пока там нарушаются права человека. В такой ситуации любое физическое воздействие на такого известного в мире человека, как Дин Рид, да еще подданного США, могло пагубно сказаться на имидже пиночетовского режима. Так что время приезда Дина в Чили было выбрано не случайно.

Несмотря на то что между Чили и США существовал безвизовый режим передвижения, ехать туда легально Дин не хотел – понимал, что шансов у него мало, поскольку его имя наверняка есть в компьютерной системе пиночетовской спецслужбы ДИНА. Поэтому, чтобы не «светиться», и было выбрано нелегальное проникновение. Операция готовилась в полном секрете – о ней знали только несколько человек: Лосадо и двое его заместителей по УА, а также Луис и Дин. В Чили об этом был осведомлен брат Луиса Алехандро и его товарищи, в преданности которых сомнений не было. Проблему необходимых документов для Дина взяло на себя ДГИ: в спецотделе ему должны были сделать фиктивный паспорт, с которым он должен был проникнуть в страну (перемещаться по Чили Дин уже должен был с настоящим паспортом).

Детали предстоящей операции Дин и Луис обговорили в один из дней, прогуливаясь по Гаване. Они встретились в Старом городе на Пласа-де-ла-Катедраль (Кафедральная площадь). Дин любил подобные места во всех городах, где он бывал, ведь они дышали подлинной историей. А на Кафедральной площади буквально каждый камень нес в себе это дыхание веков: здесь, помимо собора, стояли дома, которые раньше принадлежали знатным жителям города и носили поистине сказочные названия – Дом Маркиза Пресной Воды или Дом Маркиза Чистой Воды. Названия эти возникли не случайно – на табличке, установленной на одном из этих домов, можно было прочитать, что здесь когда-то протекал единственный в Гаване ручей пресной воды (теперь он был спрятан в трубу и устлан сверху ровными квадратами брусчатки).

Но главной достопримечательностью этого места был, конечно же, сам Кафедральный собор. Особенно прекрасный вид на него открывался со стороны порта. В лучах солнца башни и купола собора с разноцветными витражами так причудливо переливались, что при виде этой красоты у любого человека просто захватывало дух. Кстати, в самом соборе Дина ждало неожиданное открытие. Когда они вошли внутрь, Луис внезапно спросил у друга:

– Ты знаешь, где похоронен Колумб?

– Конечно – в Испании, – без запинки ответил Дин, поскольку знал об этом давно, еще когда жил в этой стране.

– Правильно, но до этого его прах какое-то время покоился именно в этом соборе, – сообщил Луис.

Заметив удивление в глазах Дина, Луис специально подвел его к алтарю и указал на памятную надпись, которая подтверждала правоту его слов.

– Сначала испанцы похоронили Колумба на острове Санта-Доминго, теперь это Гаити, но потом, когда остров перешел к Франции, перевезли прах Колумба сюда, в Гавану, – сообщил Луис. – А в конце XIX века, когда на Кубу высадилась морская пехота США, прах Колумба обрел свое последнее место пристанища – в Испании.

Однако, не переставая любоваться гаванскими красотами, друзья не забывали о главном – предстоящей поездке в Чили.

– Мы проникнем в страну через Перу, где у нас налажен надежный канал перехода.

Дина это сообщение не удивило. У Перу всегда были сложные отношения с Чили из-за территориальных проблем, а теперь, когда у власти там встал Пиночет, они и вовсе испортились. При этом на ситуацию не влияло даже то, что в Перу у власти тоже находились военные – президентом страны там был Х. Веласко Альварадо, который пришел к власти в ходе бескровного переворота в 1968 году. При нем в стране стал осуществляться так называемый «план Инка». Он предполагал ликвидацию господства олигархических групп, латифундизма в деревне, преодоление экономической зависимости и отставания от ведущих стран, «уничтожение любых форм эксплуатации» и построение «общества социальной демократии». Американские компании стали вытесняться из страны сначала в нефтяной отрасли (в октябретого же 68-гобыл издан декрет о национализации крупнейшего нефтяного комплекса в районе Талары, принадлежавшего американской «Интернэшнл петролеум К°»), а потом и в горнодобывающей (в 1973 годубыла национализирована американская компания «Серро де Паско»). В 1973 годуреспублика вступила в Движение неприсоединения, стала одним из инициаторов создания Андской группы (1969) и ее решений об ограничении иностранного капитала. Кроме этого, Перу делала соответствующие шаги и в области политики. Так, в феврале 1969 годабыли установлены дипломатические отношения с Советским Союзом, а в 1972 году– с Кубой.