Федор Раззаков - Дин Рид: трагедия красного ковбоя

Из всех перечисленных режиссеров Дин был лично знаком только с одним – с Бардемом, с которым судьба свела его несколько лет назад во время его поездки в Испанию. И фильмы, снимаемые им, – острые, злободневные – Дин тоже любил и всегда смотрел их одним из первых. Вот и «7 дней в январе» он посмотрел в первые же дни фестиваля и остался очень доволен увиденным. Его до глубины души потрясла эта почти стилизованная под документальное кино история о злодейском убийстве группы адвокатов, боровшихся за права рабочих профсоюзов, которое случилось в Испании в январе 1977 годаи за которым стояли изуверы из числа сторонников павшего франкистского режима.

Сразу после завершения фестиваля Дин отправился в столицу Австрии город Вену, где 2–3 сентябряему предстояло принять участие в празднике газеты австрийских коммунистов «Фольксштимме» («Голос народа»). Стоит отметить, что австрийская компартия была одной из старейших в Европе (основана в ноябре 1918 года) и тесно сотрудничала с КПСС. Как и во многих других европейских компартиях, в ней имелось правое крыло, которое стояло на позициях еврокоммунизма и призывало к разрыву с КПСС, особенно после событий августа 68-го. Однако на 22-м съезде КПА в январе 1974 годаправые были разгромлены окончательно и удалены из партии. Поэтому на празднике «Фольксштимме» представители КПСС всегда были желанными гостями.

Что касается праздника газеты в сентябре 79-го, то в рамках этого мероприятия его организаторами была устроена советская фотовыставка «Олимпиада-80 в Москве». Дин ее тоже посетил и с удовольствием ознакомился с экспонатами: более чем сотней фоторабот, на которых была запечатлена столица СССР, которую он искренне любил и многие места которой хорошо знал. Затем он выступил на самом празднике газеты, который прошел в венском парке Пратер: Дин спел со сцены несколько своих гражданско-патриотических песен.

Уже после выступления, когда Дин сошел со сцены и собирался отправиться на прогулку по городу, у него случилась неожиданная встреча. Кто-то осторожно тронул его за локоть, и когда Дин обернулся, он не поверил своим глазам: перед ним стоял тот самый западногерманский профсоюзный деятель Генрих Вайс, с которым он познакомился еще в 1961 годув Чили, затем виделся с ним в Аргентине, но в последние четырнадцать лет утратил с ним всяческую связь. Как заметил Дин, Вайс мало изменился с последней встречи с Буэнос-Айресе: разве что голова поседела да над брючным ремнем свисал пивной живот.

Между тем оба были настолько искренне обрадованы этой встречей, что немедленно заключили друг друга в объятия и почти минуту стояли так под удивленными взглядами многочисленной толпы, сгрудившейся возле эстрады. Заметив эти взгляды, друзья решили зайти за импровизированные кулисы, где Вайс предложил Дину продолжить встречу в каком-нибудь уютном венском кафе. Дин с радостью согласился, тем более что у Вайса не только было на примете одно из таких кафе, но еще был под рукой и автомобиль – серебристый «Мерседес», стоявший на стоянке у входа в парк.

Едва они тронулись, как Дин задал вопрос, который вертелся у него на языке:

– Ты представляешь все тот же профсоюзный фонд?

Вайс не удивился этому вопросу, как и тому, что Дин первым перешел на «ты» – все-таки за их плечами было почти двадцать лет знакомства. Уверенно крутя баранку, Вайс ответил:

– Я уже давно ушел из Фонда Фридриха Эберта и сейчас занимаюсь бизнесом – владею сетью фирм по выпуску электроники. Однако в Вену меня привел отнюдь не мой бизнес.

– Красоты города? – попытался угадать Дин.

– Я их успел изучить в мой прошлый приезд три года назад.

– Значит, что-то личное: например, женщина, – состроив лукавую гримасу на лице, предположил Дин.

– Увы, я добропорядочный семьянин, – засмеялся Вайс, после чего добавил: – И не пытайся угадать, Дин, все равно тебе это не под силу.

Спустя пять минут они подъехали к кафе, которое располагалось на первом этаже старинного особняка с окнами, выходящими во внутренний дворик. В этот час заведение было заполнено наполовину, поэтому друзья без труда нашли столик у дальнего окна, напротив кадки с каким-то экзотическим растением. Вайс сразу заказал два бокала пива и даже не стал слушать возражения со стороны Дина (тот пиво не любил), заявив, что здешнее пиво он обязательно должен попробовать.

– Оно не хуже баварского, – сообщил Вайс.

Когда официант принес им заказ и Дин первым пригубил пенистый напиток, Вайс поинтересовался:

– Ну, как впечатление?

Дин в ответ лишь пожал плечами, поскольку для него любое пиво было одинаковым на вкус – он в нем совершенно не разбирался, хотя и прожил в ГДР уже больше шести лет. Не дождавшись от него ответа, Вайс приник к своему бокалу и чуть ли не одним глотком отпил из него ровно половину. Увидев это, Дин засмеялся и сказал:

– Теперь я понимаю, откуда у тебя такой живот.

– Не всем же быть спортсменами, подобными тебе, – отшутился Вайс.

На фоне своего собеседника Дин и вправду выглядел предпочтительнее: высокий, стройный, подтянутый. Это было вполне закономерно, поскольку Дин по-прежнему рьяно следил за своим физическим здоровьем: утром делал 50 отжиманий от пола, а по вечерам бегал полуторакилометровый кросс.

– Неужели и в Вену тебя привела любовь к пиву? – вновь вернулся Дин к теме, с которой начался их разговор.

Прежде чем ответить, Вайс сделал еще пару глотков, после чего поставил бокал на аккуратную хлопчатобумажную салфетку и произнес:

– Не стану тебя больше мучить, но причина, по которой я оказался в этом городе, находится напротив меня: это ты, Дин.

Прочитав во взгляде собеседника одновременно немой вопрос и удивление, Вайс продолжил:

– Твое удивление будет еще большим, если ты узнаешь, с какой целью я искал тебя и где я на самом деле работаю.

– Значит, это не электронный бизнес? – спросил Дин.

– Бизнес – только прикрытие. На самом деле я числюсь в том самом ведомстве, где меня, как и тебя, зовут иначе, чем в обычном миру. Хочешь, я назову твое тамошнее имя?

И, не дожидаясь ответа, Вайс извлек из кармана своего пиджака записную книжку, вырвал оттуда листок и шариковой ручкой написал на нем всего одно слово. После чего положил листок перед Дином. И тот прочитал на нем имя: Виктор. Это было его агентурное имя, которое ему дали в «Штази».

Пока Дин приходил в себя от прочитанного, Вайс с помощью зажигалки поджег листок и положил его догорать в стеклянную пепельницу, стоявшую посередине стола. Затем он вновь поднял глаза на Дина и спросил:

– Удивлен?

Прежде чем ответить, Дин какое-то время смотрел на догорающий в пепельнице листок и только потом поднял глаза на Вайса и сказал: