Мария Поступальская - Обручев

Наутро после этого бала группа Потанина отбыла из Пекина. Григорий Николаевич и его спутники шли к границе Тибета, в провинцию Сычуань, а оттуда должны были переправиться через восточный хребет Куэнь-Лунь. Встречу с- Обручевым назначили через год в Сычуани.

— Через год, Александра Викторовна!—крикнул напоследок Обручев, и Потанина с улыбкой помахала ему рукой.

Владимир Афанасьевич отправлялся в город Ланьчжоу, чтобы оттуда начать исследование горной местности Наньшань. Он мог идти по более короткому пути, но по нему уже прошел Рихтгофен, и Обручев выбрал другой маршрут, по окраине Ордоса — монгольской страны.

Он выехал из Пекина в крытой двуколке на огромных колесах, другая двуколка была занята Цоктоевым и проводником. Тяжелые повозки шли так медленно, что больше сорока-пятидесяти верст в день проезжать не удавалось.

Постоялые дворы были бедны и грязны. Еда а них — пшенная каша, больше похожая на суп, и гуамянь — вермишель из гороховой муки. Низкая лежанка из глины — кан — топилась со двора, и, пока комната прогревалась, постояльцы мерзли. Выручала иногда жаровня с горящими шариками из лёсса и угольной пыли. Но такие шарики удавалось достать только там, где поблизости были угольные копи...

Когда дорога повернула с равнин на высокое плоскогорье, у Владимира Афанасьевича началась работа — он собирал образцы, осматривал скалы. Они кое-где попадались по пути, но основная почва была та же, что и на равнине, — лёсс. Иногда дорога Пролегала в столь глубоких ущельях меж высочайших лёссовых стен, что было удивительно, как люди прорыли такую траншею в лёссе. Но она и не была прорыта. Веками топали по лёссовой почве копыта лошадей и мулов, вертелись колеса, и постепенно дорога все углублялась, а поднятая пыль уносилась ветром, и, наконец, образовалось это ущелье. Оно так узко, что кое-где в нем делают боковые площадки, иначе встречные повозки не могут разминуться. Но чаще, подъезжая к такой траншее, возчики громко кричат, чтобы предупредить едущих навстречу. -

«Недаром национальный цвет китайцев — желтый,—думал Обручев, глядя на этот желтозем. — Лёсс порист, хорошо фильтрует воду, содержит много извести и разных солей, очень плодороден. Дает и строительный материал, — ограды, кирпичи, черепица делаются из лёсса. И само жилище можно устроить даже не из него, а просто в нем».

Он видел целые поселки, -выкопанные в лёссе, и останавливался на таких пещерных постоялых дворах. Стены и потолки комнат не нуждаются ни в каких подпорках, лёсс очень плотен. Отапливаются помещения канами. В лёссовых домах тепло зимой и нежарко летом. Рядом с жилыми комнатами в толщах лёсса устраивают и помещения для домашних животных.

Подходя к горам, на одном постоялом дворе путники должны были переменить оси у телег. Дальше колеи дороги становились шире, следовало раздвигать колеса у повозок. Но путешественники поступали более остроумно — снимали оси, оставляли их здесь со своей меткой и надевали на повозки более широкие. На обратном пути снова происходил обмен.

Горы... Перевал... Еще перевал... В один из дней пути — облако - на горизонте. Ближе, ближе... Вот уже пыльная туча заволокла все кругом, но в воздухе совсем тихо. Только когда уже в двух шагах ничего нельзя было разглядеть, с северо-запада подул ветер. Оказывается, он гнал впереди себя тучу пыли и песков Ордоса. Такие бури обрушивались на путешественников не раз.

Высокие лёссовые холмы... С их вершин открывается хорошо знакомый пустынный пейзаж — барханные пески пустыни Ордос. А у подножия холмов проходит Великая стена. Здесь она сложена из лёсса, сильно разрушена, а местами ее захлестывают длинные языки сыпучего песка. Ясно, что во время постройки стены пески начинались гораздо дальше, чем теперь, иначе плохой защитой она была бы от кочевников... ее не стали бы тут строить.

Живут здесь китайцы, хотя места эти, примыкающие к Ордосу, считаются монгольскими. Но кто бы ни были жители, придется им, рано или поздно, покинуть свои дома и пашни, пустыня прогонит их отсюда.

Однажды Владимир Афанасьевич расположился на отдых на маленьком постоялом дворе и только принялся за скользкую темную гороховую лапшу, как в дверь постучали.

— Могу я войти? — спросил кто-то по-французски, и в дверях появился европеец в китайской одежде. — Я миссионер из Бельгийской миссии Сяо-чао, — сказал он. — Мы узнали, что на запад идет караван с европейцем во главе, и я выехал навстречу. Просим вас отдохнуть в миссии.

Это была удача. Вымыться, выспаться в хорошей постели и просто поговорить с людьми, которые понимают твою речь...

Миссия, то есть церковь, службы и жилые дома, расположилась близ реки Сяохэ. Владимир Афанасьевич думал прожить здесь день-другой, но задержался дольше. Было так удобно, живцов чистой теплой комнате, делать экскурсии по окрестностям. Его очень интересовало русло реки, глубоко врезанное в равнину; по обрывистым берегам можно было судить о геологическом строении Южного Ордоса. А в миссии хранился череп длинношерстого носорога, найденный в слоистом береговом лёссе.

«Как забрался так далеко на юг этот древний сибирский житель?» — думал Обручев, глядя на череп.

В последнее оледенение четвертичного периода длинношерстые носороги довольно густо населяли Сибирь, судя по найденным там костям... Но трудно было предположить, что здесь встретятся их следы. Если бы поставить раскопки! Возможно, нашлись бы кости четвертичных млекопитающих... Но нечего и думать! Денег мало, а земляные работы всегда стоят дорого.

Не успел караван покинуть гостеприимную миссию, как попал в песчаную бурю и двигался в сплошном тумане из мелких песчинок. Не спасали даже очки с боковой сеткой, песок больно бил по глазам, забивался в рот и нос. Однако китайцы говорили, что это всего лишь хуан-фын — желтый ветер, довольно безобидный. Вот когда поднимется хый-фын— черный ветер и вокруг станет совсем темно, тогда плохо...

Великая стена сопровождала путников по окраине Ордоса, то наполовину разрушенная, то едва заметная, то высокая, с хорошо сохранившимися башнями. Встречались города, когда-то могучие и грозные, а теперь заброшенные и малолюдные. Потом снова потянулась степь со стадами антилоп, которых монголы называют дзеренами, а китайцы — желтыми козами — хуан-янг. Когда Владимиру Афанасьевичу удалось сразить антилопу метким выстрелом, был праздник. Мясо ели редко.

Подошли к Хуанхэ — Желтой реке; она уже покрылась полыньями. Близилась весна, и лед вот-вот должен был тронуться. Он трещал и гнулся под ногами, но реку перешли благополучно, а на другой день лед пошел. Замешкайся путники немного, пришлось бы долго ждать окончания ледохода.