Дарья Донцова - Я очень хочу жить: Мой личный опыт

Когда очередь желавших получить мою подпись иссякла, он приблизился ко мне и как-то странно для незнакомого поздоровался:

– Привет!

– Привет, – осторожно откликнулась я.

Иногда в толпе попадаются психически больные люди. Один раз меня чуть не избил мужик, которого бросила жена. Он отчего-то посчитал, что в их разводе виновата я, и явился надавать подлой писательнице оплеух.

– Не узнаешь? – поинтересовался посетитель.

– Простите, нет.

– Евдокимов, – представился незнакомец. – Мы с тобой вместе в реанимации лежали, анекдоты травили.

Я ахнула:

– Вы живы!

– А че мне сделается? – пожал он плечами. – Говорил же тебе, рак смеха боится.

– Но вы же в реанимации выглядели, как старик, на все девяносто, а сейчас вам от силы пятьдесят дать можно! – вырвалось у меня.

Евдокимов захохотал.

– Точно, мне полтинник. Впрочем, тебя я тоже за старуху в больнице принял. Выглядела ты волшебно – бабулька лет ста. Я еще подумал, во старушонка юморная попалась. Реанимация никого не красит. Я ведь специально сюда пришел, когда сообразил, что Дарья Донцова – это ты. Жена твои книги читает и прямо фанатеет. Так вот, я приехал сообщить: все будет хорошо, нас так просто не убить!

Пару секунд мы смотрели друг на друга, потом бросились обниматься.

Но я отвлеклась…

Оклемавшись после операции и встав на ноги, я поспешила к телефону, чтобы поблагодарить Кучеренко. Приготовилась сказать ему много хороших слов. Отлично помнила, как перед отъездом в больницу робко попросила Володю:

– Навести меня разочек в клинике.

– Я непременно приеду и постою около тебя во время операции, – сказал Кучеренко.

Честно говоря, я подумала, что он не выполнит обещания, он очень занятой человек – у него студенты, пациенты, семья. Но Володя приехал, бросив все дела, в больницу, чтобы держать меня, трусиху, за руку!

Трубку сняла мать Кучеренко и спокойно сообщила:

– Сына нет в Москве, две недели назад он уехал отдыхать в Таиланд.

– Когда он отправился в Таиланд? – ошарашенно переспросила я.

– Ну, если точно, пятнадцать дней назад укатил.

– И он не прилетал тринадцатого числа? – оторопела я.

– Нет, конечно, – засмеялась собеседница. – Зачем?

Я повесила трубку. Значит, во время операции рядом со мной был фантом? Ну да, на улице стояла тридцатиградусная жара, а психотерапевт появился в операционной в красной шерстяной рубашке. Я могла бы раньше сообразить, что он не настоящий. Кучеренко великолепный гипнотизер, и проделать такой фокус ему раз плюнуть.

На вторую операцию удаления доброкачественной опухоли в груди я отправилась, ощущая себя бывалым бойцом. Правда, на всякий случай попросила медсестру Ниночку нарисовать еще один цветочек на ноге.

Вмешательство проходило под местным наркозом, боли я не чувствовала никакой. Мысли слегка путались, меня клонило в сон, но звуки я воспринимала хорошо. Странно, но я не слышала голоса Игоря Анатольевича. Может, он молчал? Сначала раздавалось тихое звяканье, шуршание, потом за небольшую ширмочку, которой перед операцией отгородили мою голову, заглянул некто в шапочке и маске.

– Как дела? Агриппина Аркадьевна, подайте гудок.

– Дзынь-дзынь, – произнесла я.

– Это звонок, – засмеялся некто и пропал.

Через некоторое время до моего слуха долетело мелодичное сопрано:

– Тань, ты как огурчики солишь?

– В пакете, – ответило густое меццо-сопрано.

– Расскажи!

– Беру килограмм, мою, отрезаю попки, кладу в обычный полиэтиленовый пакет, крошу туда немного укропа, чесночка, добавляю две чайные ложки соли, немного сахарного песка, завязываю, трясу энергичненько и в холодильник на нижнюю полку. Через сутки ем с удовольствием.

– А вода?

– Никакой воды! Испортишь продукт.

– Больно соли много, – вмешался в беседу кто-то третий.

– Так на мой же вкус, – возразило сопрано, – вы на свой подбирайте, поэкспериментируйте.

Я возмутилась до глубины души. Вот здорово! Вместо того, чтобы заниматься пациенткой, врачи болтают о способах консервирования! Недавно я смотрела сериал «Скорая помощь», там доктора по-другому себя вели в операционной, нервно говорили: «Скальпель! Зажим…» А эти тараторят про чеснок! Куда смотрит Игорь Анатольевич? Почему он не сделает замечание теткам, которые про меня совсем забыли?

Из-за ширмочки снова появилось лицо в маске.

– Агриппина Аркадьевна, что поделываете?

– Слушаю, как вы делитесь рецептами, – язвительно ответила я.

– Ай, молодец! – похвалил меня врач. – Сами небось хорошо готовите?

– Пока никто не жаловался, – гордо ответила я.

Доктор исчез.

– Что больше делать-то любите, Агриппина Аркадьевна? – полюбопытствовало сопрано.

– Если нет времени возиться, то курицу на соли, – буркнула я.

– Это как? – спросил хор голосов.

– Беру сковородку, высыпаю в нее пачку соли «Экстра», сверху кладу спинкой вниз тушку бройлера и в духовку, – поделилась я рецептом. – Запекается примерно час двадцать, если курочка кило двести.

– Надо запомнить, – обрадовалось меццо.

– Еще за пять минут рыба в сливках готовится, – приободрилась я.

У нас завязался разговор о кулинарии, и я даже была разочарована, услышав фразу: «Сейчас поедем в палату». Не успела сообщить хирургам, как готовить потрясающую творожную запеканку с морковкой и изюмом!

Поскольку наркоз был местным, то я поспала всего пару часов, а потом спустилась на первый этаж, позвонила Оксане и воскликнула:

– Ты не поверишь, когда услышишь, как меня оперировали!

– Что случилось? – насторожилась подруга.

Я поведала историю про огурчики и завершила рассказ словами:

– Представляешь, они совершенно не думали о больной. Правда, я узнала замечательный рецепт грибного супчика, вернусь домой, непременно его опробую. Но ведь так же нельзя! Просто безобразие!

Оксана засмеялась.

– Ничего ты не понимаешь, дурочка! Если доктора в момент операции обсуждают ситуацию с пациентом, значит, дело плохо. А когда говорят про огурчики-котлетки, рассказывают о том, как провели отпуск, да жалуются на свекровь-невестку, все идет по плану. Руки сами шьют, нитки завязывают. Просто чудесно, что они количество соли и специй обсуждали, значит, ни малейших сложностей не было. Поменьше увлекайся медицинскими сериалами, никакой правды в них нет. А как они супчик-то варят?

Овариэктомию мне делали под общим наркозом, но он был недолгий, очнулась я не в реанимации, а в палате. Обнаружила на животе три крохотные наклейки, спокойно встала и, не испытывая ни малейших неприятных ощущений, отправилась звонить домой. Шрамов от операции у меня не осталось.

А сейчас – о другом. Не знаю, кто и по какой причине распространяет в Интернете ложную информацию о невероятной болезненности операции под названием «радикальная мастэктомия». Может, это ближайшие родственники паникерши Ирины Львовны стараются? Она-то обожала рассказывать о горе трупов, которую сама видела в подвале больницы. Или женщин запугивает родная сестра Гали, той самой, вещавшей, как на нас испытывают лекарства от СПИДа?