Джон Мэн - Иоганн Гутенберг

Через год, когда христианский мир был охвачен войной и бунтами, Лютер вернулся в Виттенберг. Раскол, которому он положил начало, уже было не остановить. Священники начали вести службы на немецком языке. Монахи женились (что сделал и Лютер четырьмя годами позже). Библия стала венцом работы Лютера; она обращалась непосредственно к людям, на привычном для них языке, как это делал он сам, принеся затишье в кипевший фанатизмом город. Он прожил еще 25 лет – достаточно для того, чтобы увидеть, как другие принцы использовали его идеи для укрепления своих амбиций в противостоянии против папы и императора. Его реформистское течение разделилось на множество направлений, возглавляемых Цвингли в Швейцарии, Кальвином во Франции, Ноксом в Шотландии.

Библия Лютера – проект, пропитанный мастерством, краеугольный камень в формировании современного верхненемецкого диалекта.

После смерти Мартина Лютера закончилась 10-летняя война между католиками и лютеранами. Это произошло в 1555 году, когда стороны заключили Аугсбургский мир и впервые было признано, что Германия действительно разделена между католиками и лютеранами. Религиозный плюрализм превратился в господствующую тенденцию, или, скорее, в две господствующие тенденции, реформистская ветвь которых вскоре разделилась на течения гугенотов, анабаптистов, арминиан и евангельских христиан, распространяясь по всем странам Северной и Центральной Европы, а затем и на противоположный берег Атлантического океана, в Церкви, имевшие мало общего, кроме их гордой независимости.

Доминирующая тема в этой истории – появление новых национальных настроений. Лютер обращался к немецкой нации на ее родном языке; он взывал к людям, по горло сытым господством иностранцев; его грубый язык положил начало культурному национализму, оказывавшему драматическое и стабильное влияние, хотя немцам понадобилось четыре столетия, чтобы прийти к логическому завершению – созданию национального государства. Но рожденные в Германии книгопечатание, язык и национализм коснулись всей Европы, в частности Англии, где они имели примерно такие же последствия.

Главным героем этого действия был Уильям Тиндейл. Он учился в Оксфорде, идя по стопам Уиклифа, который столетием раньше исследовал те же территории, что и Лютер. Тиндейл выступал против коррупции, клерикалов и папы. Кроме того, он перевел Библию (вероятно, Тиндейл сделал это не сам, но определенно оказывал содействие в данном процессе). В 1520-х годах Тиндейл работал преподавателем в Глостершире, когда ему пришла идея создания нового перевода. Тогда ему было около 30 лет. В 1522 году он узнал о переводе Лютера и был им вдохновлен. В Лондоне он испросил разрешения на издание своего собственного перевода Библии у лондонского епископа Кут-берта Танстолла. Но Танстолл, традиционалист, враждебно настроенный по отношению к Лютеру, отклонил эту идею. Тиндейл уехал к источнику своего вдохновения – в Виттенберг, где он упоминался среди зачисленных в университет в 1524 году. Это было неистовое время, когда ликующий Лютер вернулся в родной город, взяв под свое управление толпы ярых фанатиков и начав применять свои учения на практике. В следующем году Тиндейл прибыл в Кёльн, наиболее значимый центр религиозного книгоиздательства, со своим новым переводом, и постучался в дверь Петера Квентеля, чей отец фактически монополизировал книгоиздательство в городе после того, как утих первый бум со времен Гутенберга.

Доминирующая тема в этой истории – появление новых национальных настроений.

Квентель принял его и начал работу. Но Кёльн – это не Виттенберг. Здесь старая религия все еще была жива, как и наш давний знакомый, незадачливый оппонент Лютера, Иоганн Добнек, который, убежав из Вормса в поисках книгопечатника, нашел его в том самом Петере Квентеле, который теперь работал с Тиндейлом. Добнек, известный под своим латинским именем Кохлеус, видимо, был поражен, когда, только выйдя из стычки с сатанинским Лютером, узнал, что протеже Лютера пытается совратить его собственного книгопечатника. Он пожаловался властям, которые повиновались Вормсскому эдикту, запрещавшему дальнейшее распространение всего лютеранского, и приготовился к аресту Тиндейла. Но тот вовремя сбежал в Вормс, забрав первые 10 напечатанных непереплетенных блоков листов формата ин-кварто.

Там он переплел эти первые страницы печатного английского издания – пролог и Евангелие от Матфея (и, возможно, от Марка). Затем страницы были переправлены в Англию, что привело в ярость епископа Танстолла. В Вормсе работал не кто иной, как Петер Шёффер, который принялся выполнять задачу по печатанию Нового Завета, переведенного Тиндейлом. Шёффер, будучи экспертом по распространению опасной литературы, предложил использовать формат поменьше, чем внушительные, но громоздкие листы формата ин-кварто Квентеля.

Лютер обращался к немецкой нации на ее родном языке, он взывал к людям, по горло сытым господством иностранцев.

Книги формата ин-октава было бы проще переправить в Англию. В 1526 году он напечатал 3 тысячи копий Нового Завета. Шёффер-отец был одновременно коммерсантом и художником, а молодой Петер был еще более деловым, чем его отец. Поэтому Библия Тиндейла не являлась шедевром книгопечатания, но это было неважно. Она прекрасно выполнила свою задачу. Шёффер связался с торговцами, такими как богач Хамфри Монмаут, которые организовали переправку в Англию. Менее значимые люди выполняли роль мулов, разгружая контрабанду и подыскивая покупателей. Это была опасная работа, ибо разоблачение означало верную смерть для людей и их клиентов. Так, Роберт Нектон из Норвича и Уильям Гаррард из Оксфорда, чьи имена стали известны благодаря протоколам их допросов, были сожжены. Сам Монмаут был арестован, но оказался слишком большой шишкой, чтобы предстать перед судом.

Члены преданной команды добровольно рисковали жизнью. Очевидно, что никто из них не стремился много заработать, потому что за Новый Завет Тиндейла запрашивалась максимально низкая цена. Тогда как рукописная копия Библии стоила 30 фунтов (рабочий зарабатывал 2 фунта в год), Новый Завет Тиндейла продавался всего по 4 старых пенса (20 новых пенсов), а иногда и намного меньше. Роберт Нектон договорился с голландским импортером об оптовой продаже 300 копий по цене 9 старых пенсов (30 новых пенсов), что составляло недельную заработную плату и вполне доступную сумму для торговца или небольшой группы единомышленников. К маю 1526 года Новые Заветы продавались из-под многих прилавков; а к осени были распроданы.

Танстолл, будучи вне себя от ярости, приказал купить и сжечь как можно больше копий. Сотни книг были сожжены на большом костре неподалеку от Креста Святого Павла – по крытой свинцом трибуны в старом соборе Святого Павла, с которой обычно зачитывались папские буллы. Ничто не могло лучше помочь распространению идей Реформации. Библия Тиндейла стала продаваться быстрее и позволила ему на вырученные деньги быстро напечатать шесть новых изданий – всего 18 тысяч копий в течение следующих трех лет.