Питер Акройд - Эдгар По. Сгоревшая жизнь. Биография

Однако, несмотря ни на что, По еще был достаточно крепким, чтобы возобновить ухаживания за Эльмирой Шелтон. Он несколько раз приезжал к ней, а летом распространился слух об их помолвке. Один современник записал позднее, что «дама была богатой и красивой вдовой, давней пассией По». Однако дорога истинной любви подчас бывает тернистой. Двое детей миссис Шелтон противились ее браку, да и ее покойный муж завещал ей состояние на условии, что она больше не выйдет замуж. Кстати, и намерения По не были абсолютно чисты. В письме Марии Клемм он предлагал ей покинуть Фордхем и переехать в Ричмонд. И еще писал, что хотел бы «жить недалеко от Энни… Ничего не говорите мне об Энни — я ничего не хочу слышать — разве что вы уведомите меня о смерти мистера Р.» С одной стороны наметившаяся помолвка с Эльмирой Шелтон, с другой — нежные чувства к другой женщине. Тремя неделями позднее По вроде бы стал склоняться к миссис Шелтон. «Я полагаю, она любит меня больше, чем кто-либо другой, — писал он Марии Клемм. — И я не могу не отвечать ей любовью. Но пока еще ничего неясно».

Через четыре дня, то есть 22 сентября, обозначилась четкая перспектива помолвки. В тот же день Эльмира Шелтон написала Марии Клемм: «Я совершенно готова полюбить вас и искренне надеюсь, что и вы испытываете ко мне подобные чувства». Она уверяла Марию Клемм в том, что По «трезв, воздержан, добродетелен и очень любим». Итак, По приложил определенные усилия, чтобы новая возлюбленная поверила ему. В тот же день, как известно, он присоединился к местному обществу трезвости.

Двумя днями позже его пригласили прочитать лекцию «Поэтический принцип», и миссис Шелтон заранее заняла место в первом ряду. Один из современников оставил ее описание: «Правильные черты, высокий лоб, холодное выражение лица… благоразумная, практичная женщина, полная противоположность поэтическому идеалу». Так оно и было. Позднее, в ответ на расспросы о ее якобы помолвке миссис Шелтон говорила, что «не была помолвлена с По, когда он был тут, хотя многие так думали, но я полагаю, что не вышла бы за него замуж ни при каких обстоятельствах». Как во всем, что касается По, эта история тоже запутанная и вряд ли когда-нибудь будет распутана.

Была еще одна задача, которую По предстояло выполнить. Фабрикант из Филадельфии, некий Джон Лауд, предложил писателю сто долларов за то, чтобы тот отредактировал томик стихотворений его жены. По этому поводу По написал Марии Клемм: «Конечно же, я принял его предложение». Итак, По планировал покинуть Ричмонд на некоторое время, чтобы выполнить выгодный и, без сомнения, довольно трудоемкий заказ. Он подсчитал, что вся работа займет у него три дня. А еще он хотел поехать в Нью-Йорк, чтобы подготовиться к изданию нового литературного журнала.

За два дня до отъезда из Ричмонда он навестил старых друзей, семейство Талли, которым он заявил, что уверен в себе и полон надежд. Мол, «несколько недель в обществе старых и новых друзей были самыми счастливыми за много лет», а еще он сказал, что хочет «оставить позади все неприятности и беды прошлой жизни». Сьюзан Талли описала эту радостную встречу. «Он последним из гостей покинул наш дом. Мы стояли на крыльце, а он, спустившись на несколько ступенек, вдруг остановился, обернулся и снова приподнял шляпу, в последний раз прощаясь с нами. В это время на небе, прямо над его головой, промелькнул яркий метеор и исчез на востоке».

Вечером следующего дня, перед самым отъездом, По посетил Эльмиру Шелтон. Позднее она писала Марии Клемм, что По «был очень печален и жаловался на здоровье. Я проверила пульс и обнаружила у него довольно сильный жар». Миссис Шелтон решила, что По слишком болен и не может ехать на другой день, однако, к ее досаде и удивлению, выяснилось, что он сел на пароход до Балтимора. Так началось роковое путешествие, закончившееся смертью, как и было сказано в первой главе нашей книги. Через шесть дней Эдгара Аллана По нашли в таверне в Балтиморе. Где он был и что делал до этого — никто не знает. Бродил ли в помрачении по улицам? Или же его привлекли к участию в выборной кампании в городе, пользовавшемся дурной славой из-за мошенничеств с голосами? Может быть, его мучила опухоль мозга? Или он попросту пил до бесчувствия? Очередная неразрешимая загадка, подобная тем, что мы так часто находили в его рассказах. По умер в больнице, в воскресный день, 7 октября 1849 года — печальный и предсказуемый конец несчастной и беспокойной жизни. Эдгару А. По было сорок лет.

Мария Клемм написала миссис Ричмонд: «Энни, мой Эдди умер. Это случилось вчера в Балтиморе. Энни! Помолитесь за меня, вашу одинокую подругу! У меня больше не осталось никаких чувств ».

Наверное, она следовала воле По, когда отдала все бумаги Руфусу Грисвольду, однако решение это, несомненно, оказалось губительным для репутации покойного, окончательно ее испортив. Грисвольд написал воспоминания, где ругательства и оскорбления перемежались клеветой, и поставил их предисловием к третьей книге писателя. Тон этих воспоминаний был таким же, как и у некролога Грисвольда, опубликованного на другой день после похорон и утверждавшего, что эта смерть «удивит многих, но никого не огорчит… у него было мало или совсем не было друзей ». Злоба автора казалась настолько очевидной, что кое-кто поднял голос против такого поношения памяти писателя, однако клеветнические утверждения в адрес Эдгара А. По оставались в моде до конца XIX столетия.

Шарль Бодлер однажды заметил, что «эта смерть была почти самоубийством, таким самоубийством, которое подготавливалось долгое время». В самом деле, По верил, что со дня рождения отмечен Роком. Ему, причем с ранних лет, было отлично известно то, что однажды он назвал «железными тисками Отчаяния». В одном из ранних рассказов, «Рукопись, найденная в бутылке», повествователю принадлежат слова: «Мы, без сомнения, быстро приближаемся к какому-то ошеломляющему открытию, к разгадке некой тайны, которой ни с кем не сможем поделиться, ибо заплатим за нее своею жизнью». [35] Перевод М. Беккер. По было предначертано умереть в бесчестии. Ему было суждено умереть в беспамятстве. Как-то он сказал: «Я всегда думал, что отчетливо различаю шорох, когда из-за горизонта наползает тьма». Эта тьма постоянно преследовала его.

Мария Клемм сначала пожила некоторое время у Ричмондов, потом гостила у других сочувствующих ей людей; но совершенно очевидно, что иногда терпение хозяев истощалось. В конце концов она нашла себе пристанище — последнее — в «Церковном приюте и лечебнице» в Балтиморе.

А тем временем, сразу после смерти По, его слава начала расти, особенно в Англии и во Франции. Он совершенно покорил Верлена и Рембо; и Малларме и Бодлер перевели на французский язык «Ворона», тем самым отдав дань уважения американскому поэту, который в некоторых отношениях стал предтечей европейского романтизма и особенно символизма и сюрреализма. Бодлер говорил, что, читая стихотворения и рассказы Эдгара А. По, он обнаруживал в них «не только темы, которые грезились мне, но и выражения их, которые находил сам и которые По обозначил за двадцать лет до меня». Реми де Гурмон заявил, что По больше принадлежит французской, нежели американской литературе. Валери сказал Андре Жиду, что «По — единственный безупречный писатель. Он никогда не ошибался».