Юрий Сушко - Клан Чеховых: кумиры Кремля и Рейха

– Эй, подруга, а где твое колечко?

– Какое именно? У меня их много… – Ольге хотелось казаться игривой и беспечной.

– То самое, стальное, которое тебе Крупп подарил. Неужели забыла?

– А-а, так я его не ношу. Оно же обручальное, а я, как тебе известно, женщина пока свободная… Храню до лучших времен. Хотя, думаю, они наступят еще не скоро.

Она отшучивалась, стараясь избежать скользкой темы. В прошлом году именно здесь, гостя у Герингов в «Каринхале», Чехова познакомилась с наследником великой династии Круппов Альфридом [35]. Ольга сразу решила пококетничать с магнатом:

– А я представляла вас несколько иным, герр Крупп.

– Каким же?

– Я так много слышала о вашей империи и была уверена, что во главе ее находится эдакий динозавр в летах, равнодушный ко всему, кроме денег. И кого же я вижу? Молодого, спортивного типа человека, для которого ничто человеческое не чуждо…

– Ну, во-первых, фрау Ольга, я лишь немногим более года возглавляю корпорацию. Так случилось, что мой отец после автокатастрофы тяжело заболел…

– Извините. Сочувствую. А что во-вторых?..

37-летний «король» металлургии Германии был польщен вниманием и комплиментами от этой потрясающей женщины, мечты любого арийца. Они немного поговорили о всяких разностях. Потом, узнав от Ольги, что ей еще никогда не доводилось видеть процесс выплавки стали, Альфрид предложил прекрасной фрау в ближайшие дни посетить один из своих заводов в Эссене.

…Демонстрируя гостье свои необозримые владения, Альфрид не забывал о необходимости все же поддерживать светский тон разговора. Он с нескрываемым удовольствием вспоминал о своих былых спортивных успехах, прежде всего, конечно, о «бронзе», завоеванной им на олимпийской регате в 1936 году, об особой методике тренировок, о соблюдении режима и прочей ерунде…

Впрочем, когда Ольга, зачарованная видом кипящей стали, остановилась у одной из печей, Крупп-младший столь же увлеченно принялся посвящать мадам в таинства изготовления сверхпрочной брони. Жаль, но особенности композиционных материалов, нитевидных кристаллов, дисперсии и матриц ее заинтересовали мало, и Ольга укоризненно покачала головой: «Альфрид, я же не на лекции». При этом улыбнулась, как неземная героиня «Мулен Руж» в объятиях питона. Продолжая следить за ярко-жаркой рекой кипящей стали, актриса мечтательно вздохнула:

– Будь моя воля, обязательно повелела бы отливать обручальные кольца для новобрачных из крупповской стали, а не из какого-то там золота или платины. Это был бы лучший символ прочности брачного союза и вечной любви…

Альфрид тотчас подозвал к себе мастера и отдал какие-то распоряжения. Сообразительный мальчик, мысленно похвалила его Чехова.

Вечером на банкете в честь выдающейся актрисы рейха взволнованный и гордящийся собой фон Крупп торжественно вручил фрау Ольге, «одной из редких женщин, способных по достоинству оценить красоту и надежность стали», изящное кольцо от эссенских литейщиков.

– Кстати, Олли, – добавил он, когда они уже сидели рядом, – это кольцо сделано из того самого металла, который еще сегодня утром кипел в мартеновской печи. – Взамен магнат попросил о ничтожном одолжении: туре вальса. Танцевал он, надо признать, весьма прилично. Ольга оценила мастерство партнера и неожиданный подарок. «Это был красивый жест, Альфрид», – сказала она. Тем более что в тот день на заводе Круппа выплавляли новую сверхсекретную броню для «тигров».

Крупп-младший, наследник несметных сокровищ промышленно-финансовой империи, имел неоднозначную репутацию. С одной стороны, обладатель фантастических капиталов был фигурой неприкосновенной, но с другой… Он нередко ставил в тупик непредсказуемостью своих поступков и некоторыми странностями. Потомственный металлург Альфрид Крупп панически боялся огня. Тем не менее с утра до вечера пропадал в цехах, глядя сквозь синие очки в огнедышащие чрева печей.

От житейских невзгод обычно прятался в своем кабинете за наглухо запертыми дверьми. Порой он пропадал в своей добровольной «одиночке» целые недели, никого не подпуская. Просто лежал и рассматривал потолок. Альфрид целеустремленно боролся со сном, полагая, что он перейдет в вечный. С годами эта мания привела к хронической бессоннице, что только укрепляло его веру в собственное превосходство над теми, кто бездарно тратит половину отпущенного Богом и судьбой времени.

Ночами Крупп-младший сочинял бесконечные приказы, производственные инструкции и меморандумы. Он приучил себя писать в полной темноте, забираясь с головой под одеяло. На ощупь, вслепую, покрываясь потом, он совершенствовал свою каллиграфию. Но утром, с восходом солнца, Крупп уже был на «посту». Сидя на лавке у проходной, недремлющим хозяйским оком он наблюдал, как его рабочие бредут на смену…

Обладая обостренным обонянием, Альфрид разделял все запахи на добрые и злые. Спектр первых был необычайно широк – от конского навоза до аромата женщины. А ко вторым он, прежде всего, относил зловоние собственного ядовитого дыхания…

После банкета, провожая Ольгу к автомобилю, Крупп предложил ей еще раз посетить его владения:

– У меня, заверяю вас, найдется еще множество тайн и секретов для вас.

– Как у Аладдина? – усмехнулась Ольга.

– Что-что? – не понял Крупп.

– Да нет, ничего, – ответила Чехов. – Я просто неловко пошутила. Сим-сим, откройся…

…Сырым мартовским вечером немало было выпито не только в «Каринхале». В бункере своей виллы «Ам Доннерстаг» рейсхфюрер СС Генрих Гиммлер глушил стакан за стаканом, не ощущая ни вкуса, ни запаха, самый обычный шнапс.

Сегодня его впервые публично, в присутствии этой паршивой русской овцы, сталинской сучки, оскорбил фюрер!.. Его, человека, который придумал самое изысканное из всех подобострастных обращений к Гитлеру – «мой фюрер!»… Его, который…

А ведь Кальтенбруннер заверял, что эта Чехова стопроцентно является русским агентом. То, что не хватало прямых улик, – ерунда! На допросах Эрнст ее бы непременно «расколол». Он это умеет. Теперь уж не успеть…

Последние дни войны застали Ольгу и ее домочадцев в Кладове. Там у них было оборудовано собственное бомбоубежище: 36 ступенек вниз, под землю, скамеечки вдоль стен, запас свечей, небольшой запас съестного и воды. Во время авианалетов бункер напоминал Ноев ковчег, сюда сбегались ближайшие соседи – господа из швейцарского Красного Креста, афганский посланник, семейство Раддатцов, коллеги по театру.

Бомбежки проходили с завидной регулярностью. «Как в школе, все по расписанию, – шутил один из соседей, старый учитель математики. – Урок, переменка – и снова урок. Дождаться бы большой перемены. А еще лучше каникул…»