Арман Жан, де Ришелье - Мемуары

Страсть к игре была его единственным развлечением в последние годы жизни; любовь оставляла его равнодушным; он мучился грыжей, так что невольно воздерживался от греха. По природе своей он был свободолюбив, обходителен, снискал привязанность со стороны немногочисленных друзей; его слуги всегда видели в нем своего господина, он достиг такой степени величия, которая обеспечивала ему постоянную любовь окружающих, а также их верность.

Пороки, отличающие представителей его нации, не проявились в нем; убийство Прувиля было скорее вынужденным, ибо сей вопрос не представлялось возможным решить полюбовно.

Что касается супруги маршала, ее звали Леонора Гай; дабы скрыть свое низкое происхождение, она изменила фамилию. Отец ее был столяром, мать — кормилицей Королевы; таким образом, она являлась молочной сестрой Ее Величества, старше той месяцев на пятнадцать или двадцать. Они росли вместе, с годами их дружба крепла: ее верность, заботливость, стремление услужить госпоже не знали себе равных; та платила ей нежной привязанностью, к тому же она так хорошо разбиралась в том, что увеличивает красоту девиц — нарядах и украшениях, что ее госпоже казалось, будто другой такой же не сыскать в мире и что, если она потеряет эту, замены ей не найдется.

Это привело к тому, что она знала все секреты своей повелительницы. Великий Герцог ничуть не сожалел о том, что рядом с его племянницей находится такая девушка; ответы Марии принцам, желавшим побеседовать с ней, были подсказаны ей Леонорой, а Леонора внушала ей именно то, что желал услышать Великий Герцог, который таким образом направлял мысли племянницы. Наконец, в течение долгого времени храня ее, как сокровище, которое он обещал всем, но никому не отдавал, он понял, что далее удерживать девицу без ущерба для ее репутации нельзя — она достигла двадцати семи лет, — и тут представился самый благоприятный случай устроить ее судьбу: ей сделал предложение Генрих IV, искавший мира в своем королевстве после одержанных побед. Леонора отправилась вместе с ней и стала приближенной Ее Величества Королевы Франции, храня достоинство королевы в сердце: бедный мотылек, не убоявшийся огня, который неизбежно должен был опалить его крылья, поскольку был неотделим от того сияния, которое сопутствовало новому положению ее госпожи.

Прибыв во Францию, Леонора немедленно была признана фавориткой Королевы, которой без особого труда удалось добиться согласия на это у Короля. Склонность к Кончино, зародившаяся в душе Леоноры еще во Флоренции, вкупе с недоверчивостью к французам привели к тому, что она вышла замуж за Кончино, ставшим первым метрдотелем Королевы; сама же Леонора была ее фрейлиной.

Во всех огорчениях, испытываемых Королевой из-за любовных связей Короля, она оставалась так тесно связанной с нею дружескими узами, что ни Королю, ни ее супругу не удавалось заставить ее смолчать или помешать с издевкой обо всем рассказать Королеве, когда они невольно своим поведением оскорбляли ее; несколько раз ее чуть было не отправляли обратно в Италию — вместе с супругом. Это отнюдь не вредило ей в глазах ее госпожи, которая после смерти покойного Короля стала в качестве регентши распоряжаться огромным королевством; вследствие чего и Леонора, и ее супруг взлетели на вершину власти, заняв такие должности, которые до них и не снились чужестранцам.

Она держалась на вершине славы с такой простотой, что не заботилась о том, будут ли считать основным действующим лицом ее или ее супруга, хотя именно она была главной причиной и основой их удачного продвижения вверх, и потому, что именно ее любила Королева, и потому, что пламя честолюбия ее супруга заставляло его поступать столь рьяно и неосторожно по отношению к Королеве, что порой маршалу не хватало необходимой ловкости, дабы достичь чего-то желаемого, она же легко доводила дело до конца; она не сообщала Королеве о своих замыслах, не подготовив ее заранее, не подослав к ней одного за другим нескольких бывших на ее стороне лиц; кроме того, она использовала и министров, что нередко оборачивалось против них самих.

С самых первых своих шагов, скорее по причине низменности своего ума, которая определялась незнатностью ее происхождения, чем умеренностью ее добродетелей, она более стремилась к богатству, нежели к почестям, и какое-то время сопротивлялась неумеренным аппетитам супруга — помимо указанной причины, она еще опасалась, как бы он не стал презирать ее.

Величие Королевы, желавшей, чтобы роль ее ставленников в государственных делах была соотносима с ее собственными могуществом и свободолюбием, а может, и злая судьба, устилавшая розами их путь, ведущий к падению, привели к тому, что их желания были полностью удовлетворены и они получили все, о чем могли мечтать, — богатство, титулы, должности.

Однако росло недовольство ими: принцы, вельможи, министры, народ ненавидели их и завидовали им. Первой лишилась былой смелости и стала подумывать о возвращении в Италию Леонора; ее супруг не желал сего, однако вынужден был пойти на это как на крайнюю меру — когда понял, что Господин Принц оставил его; однако и он отрекся от Господина Принца после его ареста в отличие от своей жены, которая и впредь сохраняла ему преданность.

Разногласия и домашние ссоры с супругом, чьи устремления были противоположны ее собственным и пожеланиям окружающих, так подействовали на нее, что она лишилась здоровья, разум же ее пошатнулся: ей стало казаться, что все, кто смотрит на нее, желают ее сглазить; она впала в такую тоску, что не только отказывалась беседовать с кем-либо, но и почти не виделась со своей госпожой; когда же встречались, то Леонора разражалась бранью, называя ее despietata, ingrata [15] безжалостная, неблагодарная (ит.) , и когда ей случалось разговаривать с ней, она чаще всего называла ее глупой.

Известие, что супруг решил отделаться от нее и уже подумывает о новой женитьбе на м-ль де Вандом, добила ее окончательно. Поначалу маршал скрывал свои намерения, нанося ей краткие визиты по вечерам, одаривая маленькими подарками и далее позволяя, как говорили, некоему синьору Андреа, неаполитанцу, находиться возле нее и развлекать ее своим пением и игрой на музыкальных инструментах. Однако в конце концов он почти совсем перестал ее навещать, тем более что уже не зависел от нее, и оба они воспылали такой ненавистью по отношению друг к другу, что общались не иначе как взаимными проклятиями — скрытый знак несчастья, которое должно было свалиться на их головы.

Они были бы счастливы, если б прожили в согласии и любви, если б супруг благосклонно внимал советам жены, внушающей ему, что он поднял слишком большой парус для их маленького суденышка, и был бы способен спуститься с небес, куда взлетел из самых низов, — или же если б жена, толкуя со всей простотой желания своего супруга, не угадывала в них дурных намерений против себя и смирилась, что ее племянница должна выйти замуж за Люиня, чем бросила бы священный якорь блуждающей судьбы в порту благоденствия.