Арман Жан, де Ришелье - Мемуары

Перед отъездом Их Величеств аббат де Сен-Виктор, помощник епископа Руана, явился к ним, чтобы умолять их от имени духовенства Франции принять решения Тридентского Собора, о чем договорились на ассамблее Генеральных Штатов и что было скреплено клятвой духовенства, примеру которого вскоре должны были последовать Соборы провинций, а также просили Его Святейшество согласиться с доводами, которые должны были ему изложить в том, что касалось прав Франции.

Но Их Величества холодно встретили обращение к ним по этому вопросу, г-н канцлер заявил аббату, что Его Величество, будучи заинтересован в принятии решений Собора в вопросах, касавшихся внешнего благочиния в Церкви, считал, что эти вопросы не могли и не должны были решаться без самой Церкви.

Поскольку аббат напечатал свое обращение, оно было запрещено, типограф был оштрафован на 400 ливров и выслан, было приказано, чтобы аббат представил объяснения по содержанию обращения.

Так же плохо была встречена ремонстрация, которую посол Англии представил Королю по поручению своего короля, по поводу поездки Короля, которая должна была быть, по его мнению, отложена в связи с недовольством знати, с ее возможными последствиями, с неудовольствием парламента, с настроением народа, к тому же, если бы этот двойной союз с Испанией возбудил некоторую ревность у бывших союзников короны, его несвоевременное и поспешное осуществление еще более укрепило бы их в этом отношении.

Посол сказал также, что побужден привлечь внимание Их Величеств к этим вопросам взаимным обещанием покойного Короля и его государя, суть которого была в том, что тот из них, кто последним останется живым, возьмет под свою защиту детей другого; сверх того, его государь был заинтересован в том, чтобы Король продолжал делать то, что он делал, тем более что он смог бы опереться на поддержку старых друзей, которые почувствовали бы себя в противном случае покинутыми, но его государь оставался верным своему долгу укреплять союз с Францией и впредь не откажется от него, если только внешние изменения не принудят его к этому.

Но все это нисколько не повлияло на решение Королевы, не заставило ее отложить хотя бы на день свою поездку. После праздника середины августа в Париже Их Величества отправились в путь 17 августа, приказав расположить множество пушек в Венсенском лесу, чтобы они могли в случае необходимости помешать возникновению беспорядков вокруг Парижа, но на самом деле — чтобы воспользоваться ими в случае мятежа в самом Париже по наущению принцев; всем городам было предписано сохранять бдительность и закрыть доступ в них вооруженным людям.

В день своего отъезда они послали двух офицеров полиции и пятнадцать полицейских стражей арестовать президента Ле Же у него дома, заставили его подняться в карету с опущенными портьерами и следовать за Королем до Амбуаза, где он был заключен в замок. Трибунал сообщил об этом канцлеру; не получив у него желаемого удовлетворения, они выделили из своего числа нескольких советников и послали их непосредственно к Королю; но от Короля им дан был ответ, что лишь по его возвращении трибунал узнает причину ареста президента. Причина, по которой Их Величества не хотели оставлять его в Париже на время их отсутствия, заключалась в том, что они рассматривали его как человека, пользующегося доверием в народе в силу его должности гражданского судьи, а также в том, что он поддерживал связь с Принцем, свидетельством чего были их частые встречи в Шароне и в Сен-Море.

С Королем отправились г-н де Гиз, канцлер и г-н д’Эпернон, который пользовался тогда таким доверием Королевы, что она полностью полагалась на него как с точки зрения поведения Короля и ее собственного в этой поездке, так и с точки зрения вооруженной силы, которую следовало противопоставить принцам.

Герцоги Неверский и Вандомский сопровождали Короля при выезде из Парижа и в тот же день вернулись обратно; первый — чтобы собрать несколько отрядов и последовать с ними к Его Величеству, однако он этого не сделал, а поступил совсем наоборот, в чем убедимся далее.

Супруга маршала д’Анкра, и без того расположенная к меланхолии, была в полной растерянности от того, что Королева решила отправиться в эту поездку, не посчитавшись с ее мнением, и от того, что ей казалось, что Королева стала к ней хуже относиться, и из-за вечного раздражения, в котором пребывают люди ее склада; но г-н де Вильруа и президент Жанен (первый сказал, что был согласен с принцами: им надо взяться за оружие, и заверил их в том, что, будучи рядом с Королевой, он окажет им посильную помощь), а также многочисленные письма, которые она получала от своего мужа, ей убедительно доказали, что она сама нанесла себе последний удар, не согласившись сопровождать Королеву в этой поездке, и что отсутствие, пагубно сказывающееся на дружбе, особенно на дружбе среди людей влиятельных, настолько удалит ее от Королевы и даст такую длительную передышку ее врагам, чтобы укрепить свое положение при Королеве, что она полностью утратила покой и в конце концов изменила свое первоначальное решение и отправилась вслед за Королевой, сговорившись с г-ном де Вильруа на итальянский манер, то есть чтобы извлечь из этого пользу и иметь возможность своевременно действовать заодно с ним против канцлера и его братии.

Их Величества при отъезде передали командование армией, которая должна была оставаться в окрестностях Парижа, маршалу де Буа-Дофину; тот принялся сосредоточивать ее возле Даммартена. Перед поездкой Их Величества велели снести крепости в Манте и в Мелене, чтобы усилить положение Парижа.

20 августа они прибыли в Орлеан, 30 августа — в Тур, где депутаты ассамблеи Гренобля передали Королю письмо ассамблеи и иные из своих прошений: главная их просьба заключалась в следующем — удовлетворить первую статью прошений третьего сословия относительно независимости короны и неприкасаемости королевской особы, осудить противоположную доктрину в соответствии с ремонстрациями парламента; углубить расследование убийства покойного Короля, категорически отвергнуть, в ответ на наказы духовенства и дворянства, решения Тридентского Собора, объявить, что клятва, приносимая при короновании, не должна причинять ущерб соблюдению эдиктов примирения, выпущенных в их интересах, обеспечить безопасность города Седана и приказать платить вознаграждения, выделенные для этого; наконец, в ответ на письмо, адресованное им Принцем и призывающее разделить его справедливые претензии, они умоляли Его Величество отложить его поездку с целью совершения брака Принца, как об этом просила его судейская палата; однако депутаты вышеназванной ассамблеи, узнав, что прежде, чем их представители прибыли в Париж, Король уже уехал оттуда, направили к нему советника дю Бюиссона, через которого с большей настойчивостью, чем раньше, просили не пренебрегать их просьбами во время поездки. Причем они были в этом заинтересованы не только как представители реформированной религии, но и как порядочные французы; они надеялись, что Его Величество удовлетворит их просьбы, исходя из того, что Бог, требующий от подданных верности к государю, и от государя требует любви к своим подданным. На что Его Величество, стремясь противопоставить последние средства крайностям и открытому мятежу принца Конде и его сторонников, объявил их 17 августа в Пуатье виновными в оскорблении особы Короля; это обвинение было зарегистрировано 18 августа Парижским парламентом.