Федор Раззаков - Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика

Когда мы все-таки добрались до Ленинграда, позвонила моя мама и сказала: «Мне приснился страшный сон, что вы погибли в автомобильной катастрофе». Врач, когда я пришла к нему на осмотр, сказал, что произошло чудо. Ведь я была вся в синяках, в волосах застряли мелкие осколки стекла, но все остальное оказалось целым. После аварии мы даже сыграли спектакль, Юра вышел на сцену с трещиной в лопатке…»

Спустя три недели после этого случая бывшая жена Яковлева Кира родила на свет их общую дочь – Алену (2 июня 1961 года). А в ноябре того же года на свет появился второй ребенок Яковлева – сын Алексей от Екатерины Райкиной. Таким образом Аркадий Исаакович и Рома Марковна Райкины стали дедушкой и бабушкой.

Но вернемся на творческую «кухню» героя нашего рассказа.

Выпустив в 1960 году спектакль «От двух до пятидесяти», Райкин потом два года ничего не ставил. Но без дела не сидел: ездил по Союзу с последним спектаклем, а также выступал за рубежом. Правда, в основном это были страны соцсодружества: Венгрия, Чехословакия, Польша. Кстати, в тот момент, когда Театр миниатюр находился в Варшаве – 12 апреля 1961 года, в космос полетел Юрий Гагарин. Там Райкин показывал отрывки из своего спектакля «На сон грядущий», где был монолог «Встреча с будущим», в котором речь шла о том, как советский человек высадился на Луне. И хотя Гагарин до Луны не добрался, однако поляки были поражены точностью попадания интермедии в современные реалии. Некоторые тамошние критики даже написали, что монолог был подготовлен за ночь на основе оперативной информации о полете Гагарина, поступившей из Москвы. На самом деле, как мы помним, эта вещь была написана более чем за год до этого события.

Как покажет будущее, полет Гагарина окажется последним по-настоящему всенародным торжеством в СССР, когда на улицы той же Москвы вышли миллионы людей, объединенных единым порывом – мечтой о светлом будущем. Это были представители последнего поколения советских людей из породы мечтателей, которые еще не были испорчены инстинктом потребительства. Они верили, что их страна идет по правильному пути и действительно является маяком для всего человечества в деле нравственного переустройства жизни на Земле. Как выяснится чуть позже, эти люди ошибались. Уже в то время в ткань советского общества вживлялась иная константа – потребительско-коммерческая, которая, как ржа, будет разъедать следующее поколение советских людей и в итоге подтолкнет их к желанию осуществить новый эксперимент: сменить социализм на капитализм. Поэтому среди миллионов советских людей-мечтателей, вышедших на улицы встречать Гагарина, были и люди с душой коммерсантов, кто очень скоро поведет страну в обратном направлении, а прежний путь безжалостно заклеймит. Этих людей мы все хорошо знаем, поскольку они регулярно мельтешат в сегодняшних российских СМИ: Михаил Швыдкой (в своей «Культурной революции» он как-то признался, что специально сбежал с уроков, чтобы приветствовать Гагарина), Андрей Макаревич, Николай Сванидзе, Егор Гайдар, Леонид Млечин и др.

Всем перечисленным деятелям в начале 60-х было от четырнадцати (Швыдкой) до пяти (Млечин) лет. Поэтому они только стояли на пороге вступления во взрослую жизнь. Между тем свое земное существование в ту пору завершали представители поколения-победителей. Так, 13 января 1962 года скончался один из корифеев эстрадного жанра в СССР Николай Смирнов-Сокольский. До своего 64-летия он не дожил каких-нибудь двух месяцев.

Как мы помним, Смирнов-Сокольский пришел на эстраду еще до революции – в 1915 году. Его «коньком» были сатирические куплеты (кстати, его выгнали из Александровского коммерческого училища за то, что он сочинял сатирические стихи на учителей). Смирнов-Сокольский был ярчайшей фигурой на советской эстраде – этакий бунтарь-трибун, да еще к тому же русский в целом сонмище юмористов-евреев. Советские правители с уважением относились к таланту этого артиста, признавая в нем настоящего вожака в эстрадном цехе. Поэтому именно под авторитетное имя Смирнова-Сокольского Сталин разрешил в 1940 году открыть в Москве Всесоюзную студию эстрадного искусства, а Хрущев в 1954-м – Московский театр эстрады.

Отметим, что Смирнов-Сокольский был человеком энциклопедических знаний, настоящий книгочей. Как пишет о нем искусствовед Ю. Дмитриев:

«На протяжении всей жизни Смирнов-Сокольский собирал уникальную библиотеку (20 000 экземпляров переданы Библиотеке имени Ленина), в нее входили прижизненные издания А. Пушкина и все, что при жизни о нем было написано; поэтические сборники от В. Тредиаковского до Демьяна Бедного и В. Маяковского, комплекты «Колокола» и «Полярной звезды», книги, запрещенные цензурой, начиная от «Путешествия из Петербурга в Москву» А. Радищева, литературные альманахи, в том числе сборники эстрадных куплетов…»

Но вернемся к Аркадию Райкину.

Летом 1962 года райкинский Театр миниатюр приехал с гастролями в Одессу. И там состоялась новая встреча великого сатирика с молодым драматургом Михаилом Жванецким. Вот как об этом вспоминает последний:

«Мы снова показали ему спектакль («Я иду по улице». – Ф. Р .), хотя он уже был гораздо хуже, как всякая самодеятельность, мы деградировали. Но все-таки там тоже были смешные вещи. У нас уже появился Роман Карцев (тогда он еще был Кацем, а Карцевым станет у Райкина. – Ф. Р .), он делал пантомимические сценки, читал монологи. Автором всех этих вещей был я.

Когда после спектакля мы окружили Аркадия Исааковича, я обратил внимание, что с Карцевым творится что-то неладное. Он странно смотрит, странно разговаривает. «Что такое, Рома?» – «Аркадий Исаакович велел мне прийти завтра к нему в санаторий Чкалова».

Когда Роман на следующий день к нему пришел, Райкин уже вынул готовое заявление, которое Карцеву надо было только подписать. Наш Рома чуть не сошел с ума от радости. Он неоднократно пытался поступить в цирковое училище, его не брали. И тут такое предложение! Конечно, было от чего сойти с ума – попасть из Одессы, где ты был наладчиком швейных машин фабрики «Авангард», где в обеденный перерыв ел помидорину с колбасой, а лучшими собеседниками были механики, не дураки выпить, – в Ленинград, к Райкину!

Вечером Аркадий Исаакович ужинал у него дома. Мы все прилипли к окнам со стороны улицы. Было немного высоковато, но мы прыгали и поддерживали друг друга. Райкин, как всегда, выглядел прекрасно.

Роман уехал в Ленинград…»

Заметим, что это был не первый талантливый еврей, которого Райкин переманивал в свой театр. Например, до этого, как мы помним, был Вадим Деранков, который, так же, как и Карцев, летел к Райкину на крыльях счастья, но очень скоро эти крылья превратились в обрубки. И Деранков превратился в одного из тайных ненавистников Райкина в театре, о чем нам выше рассказал Борис Сичкин. С Карцевым произойдет почти похожая история, но об этом мы обязательно расскажем чуть позже. А пока продолжим знакомство с событиями 1962 года, в частности, с историей Романа Карцева. Последний вспоминает: