Федор Раззаков - Память, согревающая сердца

Щербаков скончался в одночасье из-за проблем с сердцем. Причем виноват во многом был сам. Вот как описывает его смерть знакомая артиста – актриса того же театра «Современник», где долгое время играл Щербаков и которая в интервью «Экспресс– газете» (номер от 9 марта 2009 года, автор – М. Саид-Шах) предпочла назваться инициалами А. Л.:

«В конце жизни Щербаков познакомился с женщиной, которая была его старше и, видимо, богаче. Валентина очень быстро расписалась с Петром и подарила ему машину. Мама Петра Агафья (она умерла через год после сына) стала слушаться новую невестку во всем… Видно, Пете нравилась разгульная жизнь с вечно накрытым столом и веселым дружком Александром Панкратовым-Черным, которого тоже устраивала широкая натура Щербакова. А ведь у Петра в то время уже шалило сердце, он вечно был в делах: много снимался, играл в театре, да еще и занимал должность парторга. Саша и сейчас не прочь крепко выпить, а уж раньше не мог остановиться, стоило только начать! Думаю, если бы он не приклеился к Пете, то Щербаков сейчас готовился бы отметить свой 80-летний юбилей. Пропадали они тогда то в ресторане, где работала Валя, то у Петра дома. Порой мы слышали от Петра, что он скучает по прежней супруге Гале, по домашнему уюту и покою, что хотел бы увидеть дочь. Но появлялась супруга с бутылочкой коньяка, приезжал Панкратов-Черный, и ностальгия по бывшей семье у Пети улетучивалась.

Однажды в театре ему стало плохо, спектакль отменили, Петра повезли домой, дверь открыла Валентина и с порога начала на него кричать, вместо того чтобы быстрее вызвать «Скорую». Врачи опоздали, Петр умер…»

ЭЙБОЖЕНКО Алексей (актер театра, кино: «Простая история» (1960), «По тонкому льду» (1966; главная роль – чекист Андрей Трапезников), «Мятежная застава» (1967; Василич), «Мне было девятнадцать» (1968; Саша Цыганюк), «Сердце России» (1971; Аросев), «Визит вежливости» (режиссер театра), т/ф «Семнадцать мгновений весны» (оба – 1973), т/ф «На всю оставшуюся жизнь» (1975; главная роль – Данилов), «Доверие» (Николай Крыленко), т/ф «Здесь мой причал» (Иван Кузовлев) (оба – 1976), т/ф «Время выбрало нас» (1979; Иван), «Корпус генерала Шубникова» (полковник Бородин), «Чрезвычайные обстоятельства» (Павлов) (оба – 1981) и др.; скончался 26 декабря 1980 года на 46-м году жизни).

Рассказывает сын актера Алексей Эйбоженко-младший: «Отца не стало, когда мне было 10 лет. Я знал, что он болел – отец был гипертоником. Когда-то на «Мосфильме» ему кто-то нагадал: если он переживет число двадцать шесть, то все будет нормально. Отец в театре всем повторял: «Мне главное пережить 26…» В то время он играл в телеспектакле Петра Фоменко «Выстрел» и очень хотел закончить работу…

26 декабря 1980 года его отвезли в больницу, в Бакулевский институт. Был выходной день, все врачи навеселе. Отец просто заснул и не проснулся… Хотя если бы все сделали как положено, я уверен, он бы жил и жил…»

Похоронили А. Эйбоженко рядом с тестем – актером Владимиром Кенигсоном на Ваганьковском кладбище в Москве (58-й участок).

ЭЙЗЕНШТЕЙН Сергей (кинорежиссер: «Стачка», «Броненосец «Потемкин» (оба – 1925), «Октябрь» (1927), «Бежин луг» (1937), «Александр Невский» (1938), «Иван Грозный» (1945) и др.; скончался 11 февраля 1948 года на 51-м году жизни).

Великий кинорежиссер имел слабое сердце. Детей с таким сердцем называют «синюшными». Однако Эйзенштейн прожил с таким сердцем пятьдесят лет. Будь в те годы медицина такой же продвинутой, как сейчас, режиссеру сделали бы операцию за полчаса. Но в конце 40-х таких условий еще не было.

За последние несколько лет у Эйзенштейна уже было несколько инфарктов. Предпоследний случился на званом вечере, когда он танцевал с Верой Марецкой. Оправившись после него, режиссер вынужден был принять определенные меры, чтобы подстраховаться на случай его повторения. Режиссер обзавелся… гаечным ключом, которым он или его домработница тетя Паша могли постучать по батарее отопления и дать сигнал «SOS» соседям с нижнего этажа. Те должны были немедленно вызвать «Скорую».

В тот роковой день 10 февраля 1948 года Эйзенштейн весь вечер работал над очередной рукописью. Внезапно ему стало плохо. Кое-как доковыляв до батареи, режиссер схватился за ключ и ударил им несколько раз по металлу. Соседи услышали стук и бросились наверх. Но когда они вошли в квартиру, режиссер был уже мертв.

ЭРДМАН Николай (драматург, сценарист: «Веселые ребята» (1934), «Смелые люди» (1950), «Город мастеров» (1966) и др.; скончался 10 августа 1970 года на 68-м году жизни).

У Эрдмана был рак. В конце июля 70-го его положили в больницу Академии наук на очередную терапию. Но сам он, видимо, уже догадывался, что дни его сочтены.

Вспоминает В. Смехов: «10 августа, позавчера, когда мне принесли телеграмму от мамы-папы, от сестренки Гали, когда все твердили, чтобы я был весел и здоров, мне было и весело, и здорово, потому что мне исполнилось 30 лет. Я позвонил Николаю Робертовичу Эрдману утром. Хотел узнать, как он поправляется. Рассказать, что прилетел из Риги. Передать привет от Арбузова, с которым прогуливались вдоль побережья, а Алексей Николаевич тогда знал от Ахмадулиной по телефону, что Эрдману стало лучше, что дело идет на поправку в больнице Академии наук… Может быть, напроситься снова в гости и, конечно, вынудить его пожелать мне счастья и удачи: «Мол, поздравляю, молодой человек, вот ведь небось не застонете, как Пушкин: «Ужель мне минет тридцать лет?!» А телефонная трубка мне сообщила, что два часа назад Николай Робертович Эрдман умер…

…13 августа были похороны. Самые краткие и самые тихие. Узкий круг провожающих. Читателям «Вечерней Москвы» было сообщено, что умер какой-то киносценарист. Почетный караул в Доме кино, почернелые, впавшие скулы Инны (жена драматурга. – Ф.Р. ) и ее матери, неторопливая скорбная суета, вполовину, кажется, похудевший Михаил Вольпин, рядом Владимир Масс – замечательные друзья писателя, двое его соавторов, разделившие лагерное прошлое покойного. Глубокая, сокрушенная речь Алексея Каплера, и вслед за тем – его рыдания за портьерой, где находились другие ораторы. Формально скорбные слова секретаря Союза кино, неверно ставящего ударение в отчестве Эрдмана. Большая и добрая речь Александра Штейна, говорившего об авторе великой пьесы «Самоубийца», за которой – огромная будущность на русской сцене. Великой пьесы, о которой понятия не имели читатели как вечерней, так и дневной Москвы. (Эта пьеса в течение почти 50 лет была запрещена в СССР. – Ф.Р. )

Не смог из-за болезни приехать Юрий Любимов, находившийся в Щелыкове. От «Таганки» были мы с Борисом Хмельницким, директор театра и Андрей Вознесенский с Зоей Богуславской. Я видел чету Мироновой и Менакера… Смотрел на постаревшего Твардовского и слышал голос Эрдмана: «Если увидите Твардовского, скажите, что меня нет…» (У Твардовского была та же болезнь, что и у Эрдмана, и он переживет его всего лишь на год и четыре месяца. – Ф.Р. )