Борис Стомахин - Буреполомский дневник

Вместо исчезнувшей Рыськи приручил я тут большую, солидную, красивую черно–белую кошку – и вот последние 2 дня стала она ко мне приходить. Жила здесь, в бараке, где–то в районе “обувнички” и закутка стремщиков – и тоже частенько грелась в “обувничке” на батарее, как когда–то на 13–м Маня... Но эту как зовут – никто не знает; первое время подзывал я ее на улице, торча там в ожидании проверок, брал на руки, гладил подолгу, она мурчала–заливалась – и вскоре стала меня на улице узнавать и подбегать сама. А вот в помещении, там же, у выхода – без шапки, палки и “телаги”, видимо, долго не узнавала и боялась подойти – начинала громко орать: “Мяу!! Мяу!!!”. Вроде и не убегает совсем – но боится, держится на расстоянии, отбегает, когда я пытаюсь подойти, и при этом орет... Но каждый раз, слегка побегав за ней, мне удавалось–таки поймать ее, принести к себе на шконку, погладить подольше, покормить – и она, успокоившись и поев, прыгала сама на шконку и располагалась здесь надолго, как дома. А теперь – наконец–то! – стала приходить и сама, – вчера вечером с прогулки, с улицы, вся холодная; хотел дать ей поесть в ужин – а она сбежала на улицу и залезла там в помойную бочку, потом – после последней проверки – вообще куда–то пропала. И вот сегодня утром, около пяти, просыпаюсь – а она лежит в ногах, на одеяле! Мелочь вроде, а приятно!.. Пригрелась, наелась – и вот спит у меня под боком до сих пор, пока я пишу все это...

А тоскливый дятел, сука, так и продолжает тупо сидеть на моей шконке, чуть ли не вплотную ко мне, дико мне мешая и – по временам – опуская башку вниз, как будто засыпает сидя...

22–25

А с кошкой, увы, видимо, ничего не выйдет. Эти мрази, малолетняя гопота в соседнем проходняке, – то она ошибается и попадает к ним, то они сами ловят и таскают ее к себе – а потом она в ужасе убегает от их издевательств на улицу... За сегодняшний вечер – 2–й раз она сейчас уже в лапах у этих тварей... Вот уж буквально – живешь среди черни, мрази, нечисти, мешающей жить буквально всем, даже в самых простых житейских мелочах. И я не только конкретно этих гопников за “шкеркой” имею в виду, а – шире: “запах стаи, заполонившей мир” (Нестеренко).

16.1.11. 6–35

Явился вдруг в полшестого утра сигаретчик – и я смог опять дозвониться Майсуряну (кинул СМС–ку, а он перезвонил). Как я и думал, оказалось, что моих стихов за 2006–2007 годы у него нет. Придется переписывать их заново, что очень печально, ибо нет здесь никаких условий для многописания и очень мешает тоскливый дятел на моей шконке.

Также подтвердил он мне, что Низовкина и Стецура настроены предельно решительно – так, что даже и отмечаться ходить в случае условного срока не собираются. Условный, впрочем, им и не дадут... 4 года запросили по 1–й части 282–й статьи – она всего до 2–х лет, но у них 4 эпизода – по году за каждый, что дико и поразительно само по себе, – но Майсурян говорит, что в УПК это есть. “Они хотят отменить закон!” – сказал про них Майсурян, – 282–ю ст. УК, но не только ее (по которой их судят), а многие другие тоже. Тактика для этого используется старая, ДС–овская, легендарная – самим рваться в тюрьму. Но – хорошо было в 1988–91 рваться на 15 суток, когда всех ДС–овцев держали в камерах вместе и они могли держать там сухие голодовки. А вот когда тебя одного (одну) засунут к самым обычным уголовникам, которым на политику, на все твои взгляды и протесты плевать, и они будут хамством, угрозами, а то и битьем заставлять тебя жить по их законам (т.е. не мешать начальству, что как раз и ставят девчонки себе целью), и не на 15 суток засунут, а на годы, – это совсем другое дело. Видел я, как одного старика, только что арестованного за “побои”, кажется, или “легкий вред здоровью” (мента–соседа по коммуналке, который сам его и бил) и держащего голодовку протеста, засунули в апреле 2007 на “1–ю сборку” в 5–м СИЗО Москвы. Как только “смотрящий” от оперчасти за “хатой”, здоровенный бандит–рецидивист, услышал и повторил слово “голодовка” – уже по его тону было ясно, что ничего хорошего старика не ждет. И точно, – не так уж много его, по–моему, и били (я сам не видел, только слышал звуки ударов), но на другой же день про голодовку от него уже и помина не было...

А меня эта бессмысленно–злобная мразь, выгонявшая меня в том году из блатной секции, – этой ночью, увидя около себя, спрашивает: “Ну что, СКОТИНА, когда ты освободишься?”. И на мое “скоро”, – говорит что–то типа: “Скорей бы”.

Сначала меня это взорвало, конечно, – внутренне, виду вовне я не показал. Ишь ты, эта мразь обращается ко мне “скотина” (так же, как в тот раз – “животан”, т.е. животное), хотя я в 100 раз выше ее во всех отношениях (от интеллектуального до нравственного) и не то что ей ничего плохого никогда в жизни не сделал, но и слова плохого не сказал. Хотя умом я понимал, конечно, что это – гнида, нечисть, мразь, ничтожество, и обижаться, да вообще хоть как–то реагировать на ее слова – просто смешно. Постепенно успокаиваясь, стал думать: ну я же считаю его мразью, уголовной нечистью, гопотой, нежитью, вурдалаком, которого только серебряная пуля берет... я о нем столь же тепло думаю, как и он обо мне, только не обращаюсь к нему с этим – но лишь потому, что я к нему вообще никак не обращаюсь, не нужен он мне... да и слишком много их тут, чтобы обращаться или пытаться что–то доказать этому одному. Мразь есть мразь, ты это про нее знаешь – и не все ли равно, как эта мразь тебя называет? Тем не менее, от оскорбления этой мразью, да плюс еще, как всегда, от гомона соседей, их света и музыки среди ночи – не мог полночи уснуть, с часу – и где–то до 4–х, , до начала 5–го...

А процесс девчонок освещает (не в СМИ или не только в СМИ, а для своих) журналист Сергей Басаев, о котором я уже слышал от Мани. Героическая, видимо, личность, – однофамилец, но в ЖЖ у себя повесил портрет Шамиля Басаева и сумел уже проникнуть к девчонкам в камеры (благодаря какому–то официальному запросу по тюремному ведомству, с каким–то проверяющим начальством вместе) и даже с ними сфотографироваться...

18.1.11. 13–55

Вчера, где–то в районе 5 вечера, перед ужином – вдруг опять вздутие живота и дикие боли в нем. 5–й раз здесь уже... Обычно–то оно у меня с утра начиналось, и – на сутки минимум, а тут – под вечер... и когда же кончится?! Мать по телефону и сигаретчик (когда он – далеко не сразу – заметил, что со мной что–то не так) уговорили–таки – после последней проверки пошел в больницу, к дежурной медсестре. Слава богу, дежурила не та, что в тот раз, повежливее, – дала горсть таблеток выпить здесь же, да еще горсть – с собой, выпить, если не пройдет. Панкреатин, активированный уголь, а остальное – с оторванными названиями. Не проходило, в 12 ночи принял остальные, – эффект только тот, что прежние дикие боли в этот раз как–то смягчились; в брюхе все так же бурлит, тянет, давит, та же мучительная тяжесть – но приступов совсем уж безумной боли нет. Не знаю даже, спал ночью или нет, – похоже, задремывал ненадолго и просыпался несколько раз. Новая эта кошка (имя неизвестно, мы с сигаретчиком зовем ее Муськой) лазила по мне, ложилась на живот – и вроде полегче становилось. Утром еще было плохо; не пошел ни на завтрак, ни в баню (тем паче – вчера начались крещенские морозы, в дверь барака – туча пара с улицы, какая уж тут баня!..). Когда все уходили на завтрак – пришел сигаретчик, я позвонил матери, сказал, что мне все еще плохо, в 10 хочу идти на прием к врачу. Но – после этого звонка, ко времени моего завтрака, боли фактически прекратились совсем, я отлежался, даже подремал немного – а к врачу не пошел (еще там очередь выстаивать!..). Все, инцидент исчерпан?