Борис Стомахин - Буреполомский дневник

Вчера ходил опять в спецчасть (надеюсь, уже последний раз наконец–то) – получил отказ Нижегородского облсуда на кассационную жалобу адвоката Качанова по поводу моего последнего УДО, октябрьского–2010. Вопреки всем доводам пленумов Верховного суда и пр. (на что ссылался Качанов), облсуд все равно тупо и упрямо пишет опять, что “взыскания” (“нарушения”), хотя уже и погашенные (т.е. вообще не подлежащие упоминания при рассмотрении вопроса об УДО) – есть свидетельство моего “нестабильного поведения”, и потому отказ Тоншаевского суда вполне законен...

9.2.11. 22–05

Уже перед самым ужином – ждал, пока запарится лапша – сидел, читал (вернули мне, наконец, Буковского). И тут вдруг опять неожиданно, ни слова не говоря, заскочила в проходняк эта мразь, схватила мирно лежащую возле меня кошку и, уже унося ее, грозно вопросила: ты что, опять ее притащил?! Я успел сказать, что увижу – так принесу обязательно, пусть даже не сомневается, а пока что она пришла сама (весь тот день не было, только к вечеру). Мразь унесла кошку–бедолагу в соседний проходняк, к мерзким гопникам (она с ними дружит), и они там стали хором возмущаться кошкой и мной (сказанная мной фраза “принесу обязательно” подействовала!! :) – и ублюдок–убиральщик телефонов, тупое 20–летнее чмо, посоветовал “дать (мне) в репу”. Ну что ж, пусть попробует... :) Кто–то из этих недочеловеков радостно понес ее выкидывать через “запретку” и, вернувшись, докладывал о подробностях своего “подвига”. Выйдя в полдесятого на проверку, я – без особой надежды, больше для очистки совести и из мрачного любопытства – вышел на “продол” – не столько поискать саму кошку, сколько посмотреть на след, оставленный ею в глубокой снежной целине “запретки”. Тем не менее, искать долго не пришлось – киса преспокойно сидела на самом “продоле”! :) Надо выполнить обещание, данное ублюдкам – и я сперва решил, что сразу после проверки занесу ее в барак. Но – вдруг уже исчезнет тогда, как исчезла Маня на 11–м осенью 2009 года, 5 минут не изволив подождать меня! А тут–то по лестнице карабкаться не надо, – я быстро засунул ее под “телагу”, принес и выпустил на свою шконку, под которую (или под соседнюю?) она немедленно и нырнула – прятаться.

Таким образом, очередная кошачья война под самый конец срока опять обостряется, что, безусловно, приятно. :) Хоть по этому поводу – доведется, даст бог – скажу всем этим мразям, что они мрази и что их надо в печах сжигать.

После утренней проверки бывший завхоз 8–го водил меня знакомиться с новым дневальным школы – оказалось, что, услышав обо мне от Баранова, когда тот сравнил его со мной, этот дневальный заинтересовался, стал спрашивать обо мне и выразил желание познакомиться, когда этот бывший завхоз ему обо мне рассказал.

Что ж, хочет – мне не жалко, пошли вдвоем. Это оказался уже пару раз виденный мною в штабе немолодой высокий дядька в очках, – не сразу я вспомнил, на кого он похож. На актера Евгения Весника, играющего учителя математики в “Приключениях Электроника”. Порассказал мне о нем бывший завхоз, а потом и он сам. 159–я не была у него на суде доказана, дали ему 7 лет по 160–й и какой–то еще. А был он, оказывается, у себя в Сарове одним из крупнейших риэлторов, владел тремя (!) фирмами такси, еще чем–то, видимо, а главное (или это не главное?) – как сам говорит, был связан со многими банками в Нижнем, Москве и пр., помогая разным людям получать в них ничем не обеспеченные кредиты, проворачивать всякие мошеннические схемы, и т.д. и т.п. Когда отошел от этих темных дел – “друзья” по этим делам решили стрясти с него денег, благо их у него много, а когда он делиться отказался – “сдали” его, и он сел.

Сидели мы в его каморке дневального в школе, – недолго, пока не пришли полвторого учителя. По “одному из своих образований”, как он сказал, он юрист – и говорил в основном о новых изменениях в законодательстве – ликвидации нижних порогов сроков и пр. Говоря об этом лагере, высказал довольно дурацкую мысль – мол, какое “исправление”, когда тут нет работы, кого это и когда исправляло безделье? Ага, а то каторжный труд много исправлял! – тех, кто помер, сидя по 58–й где–нибудь на Колыме лет 60–70 назад; да и бред это вообще – думать, что врожденную, генетически заложенную от предков тягу к воровству, халяве и пр. можно чем–то исправить. Говорили недолго, но по его рассуждениям мне этак смутно показалось, что он до какой–то степени левый – впрочем, сам–то он едва ли осознает это.

Показал он мне под конец и свои стихи, – сам, я не знал про них. И – вот уж я бы точно свои показывать первому встречному не стал бы! Стихи, кстати, плохие, строчки наивно разной длины, “ни складушки, ни ладушки”, но автора, похоже, это не смущает. И – частью любовная какая–то лирика, очень пафосная, но, по–моему, глупейшая, особенно учитывая, что автору под 50, он 1962 года рождения. И вообще, казалось бы, приличный человек, с образованием, бизнесом занимался, чего еще надо? Но это только подтверждает давний мой тезис, давно мной здесь выстраданное и понятое, что нет здесь никаких нормальных людей, ни одного, ни единого, среди этих мерзких насекомых! – а бывшие прежде нормальными, попав в эту среду, очень быстро портятся, деградируют до общего уровня. Казалось бы, мелочь – но демонстративное, совершенно без всякой необходимости, употребление мата в разговоре, как и употребление нелепого их жаргонизма “крадун” (когда я упомянул о квартирном воре, с которым сидел в Москве) – для меня признаки деградации вполне достаточные.

10.2.11. 8–45

С утра, едва только заиграла музыка на зарядку, – опять нашествие! Сперва Окунь – но это бы еще ладно (прошел по 12–му, 5–му, потом на 8–й). За ним – Пименов; сперва мной не узнанный (со спины), никем по фамилии не названный – прошел мимо по секции, – я сижу, на зарядку не выхожу. А на улице опять морозище – градусов 30, а зарядку эти суки все равно включают. Дальше – идут Куртюков и Баранов, и – по–моему – сразу на 8–й. Пименов, стоя в дверях из этой секции в “культяшку”, выгоняет оттуда блатных, там живущих, на зарядку (а они–то, понятно, еще в постелях – не привыкли так рано вставать). Из секции уже все свалили на улицу. Услышав про Баранова, одеваю “телагу”, выходу в “фойе”, затем – в холодный предбанник, и стою там, у двери внутрь. С улицы прет мороз в виде огромных облаков пара. Туда, в этот предбанник (раздевалку) выходит Пименов – и начинает выгонять на улицу нескольких стоящих там блатных и не давать войти тем, кто пытается войти в барак со двора. А зарядка – к концу, но еще играет. Пименов препирается с насекомыми – они ему жалуются, что на улице холодно, а он им – что надо делать упражнения, тогда холодно, мол, не будет. Я стою практически у него за спиной, не выхожу; он иногда оборачивается, видит меня, но персонально мне не говорит ни слова. Что ж, уже хорошо. :) И, стоя там, в открытую дверь я вижу, как Куртюков и Баранов появляются в нашей секции – и Баранов, этот мелкий кретин, начинает остервенело сдирать все полотенца, одеяла и пр., которыми “зашкерен” со всех сторон “32–й квадрат”, жилище “обиженных”. Вешалки–плечики, на которых висит одежда блатных “обиженных”, Баранов ломает пополам, – чем уж они ему помешали??!. Рвет, громит все – и грозно орет, что, мол, если он придет еще раз и увидит... и прочий всякий вздор.