Борис Стомахин - Буреполомский дневник

А про вчерашнее – эти двое блатных после ухода курьера в ШИЗО вышли в “фойе”, стояли там посередине, разговаривали – грузин при этом еще и говорил по телефону по–грузински (т.е., с земляком, а почти все грузины – наркоманы), а второй, убийца Васьки – не помню уже, в телефон ли, или этому лысому грузину – говорил что–то типа: “Сейчас будет”. Что будет и где – ясно из сопоставления всех этих разрозненных данных: заведомый наркоман–грузин приходит к “смотрящему за изолятором” и они вместе отправляют курьера, который сам рассказывал, что не раз лазил в изолятор какой–то тайной “дорогой”. Грузин при этом говорит по телефону по–грузински, а второй обещает, что “сейчас будет” (как курьер дойдет и пролезет на территорию ШИЗО). Забавно, да?.. :))

3.2.11. 13–37

Очередная комиссия :)) 2–й день лазит по зоне. Вчера к вечеру – на 2–й; сегодня, между 10–ю и 11–ю, как раз пока я был в ларьке – вроде бы опять на 2–й, ибо на всем пути от бараков к вахте я ее, идя обратно, не видел. Зашел в барак – уже все “шкерки” подняты, с дужек все снято, – ага, ясно!.. :) И тут же: комиссия на наш “продол”! Мимо нас – на 13–й, там были довольно долго, потом “на контрольную”. Минут через 20–25 – снова “комиссия на большом!!!”! Ах, мать твою за ногу, что ж это такое?!. :) Поперлись на 3–й и были там тоже минут 20–30.

Пока же они были на 13–м – здесь, на 8–м, разыгрывалась дикая истерика этой блатной твари – убийцы Васьки (которой теперь смело можно давать еще одно прозвище – истеричка. Сперва тварь долго, назойливо и крикливо, ходя по секции, совала везде нос и требовала убрать лично ею замеченные полотенца и т.д. Потом – у одного из полублатных там, у себя, в начале секции заметила “феску”, висящую на шконке, позвала хозяина – и начала верещать, что, мол, “феска” засаленная, грязная, “хуже, чем у пидарасов”, ее надо выкинуть, и т.д. Потом – докопалась до остальных вещей этого же полублатного: мол, наволочка тоже грязная, засаленная, одеяло 3 года не стирано, сегодня ты отсюда переедешь, и т.д. Потом занялось вообще вопросом стирки и гигиены в секции, родив “гениальную” идею организовать стирку одеял в секции – по очереди, один проходняк за другим (силами “обиженных”, кто ж еще будет их стирать!). Крик и визг продолжались в дальнем конце секции еще долго после ухода комиссии.

За все время истерики мне запомнились несколько вполне саморазоблачительных фраз этой твари (не дословно): мол, я себя чувствую, в натуре, общественником каким–то (навязывая зэкам, что и куда убрать; мат в этой фразе я опускаю) ; поймите, что мы без вас ничего не можем (“мы” – это блатные; еще раньше оно визжало, что, мол, одни блатные бегают, суетятся по поводу комиссии, а остальным вроде как плевать; т.е. – четкое, недвусмысленное и наивно–откровенное деление на “вы” и “мы”, открытое следование кастовой системе даже там, где другие блатные стараются это не акцентировать). Ну и – попытки уверить (тоже очень наивные), что, мол, зря вы думаете, что комиссия – это так, ерунда, игрушки; блатные, мол, суетятся не зря. Т.е., подразумевается, что комиссия очень–очень страшная. :))

Утром, к концу зарядки, другая блатная тварь, проходя по секции к выходу, возмущенно говорила, что вот, мол, как относятся к “словам людей” (т.е. уголовников–блатных, – о том, чтобы всем обязательно выходить на зарядку) – все “топят” и “топят” (спят); хотя многие и впрямь добровольно выходят. Я так и не выхожу. Осталось у мне 45 дней.

14–40

По сведениям сигаретчика, Багликов – бывший здесь летом зам. по БиОР, привезенный с “девятки”, получил–таки 3 года срока за наркоту, пронесенную сюда, на зону, и сейчас сидит на 11–й – зоне для б/с. Показательная судьба...

5.2.11. 12–45

Суббота Скучно. Писать почти не о чем. Осталось мне 43 дня. На улице последние дни тепло, временами идет снег. Зима к концу... Вчера узналось: мелкая, маленького росточка узбекская нечисть 20 с чем–то лет, частенько с льстивыми улыбочками клянчившая у меня здесь конфеты и пр., а 31 декабря освободившаяся, – сидит опять! На “Матросской тишине” в Москве, “за ноутбук”, как сказал кто–то в секции, – т.е., за попытку его украсть/отнять, понятно. (И оттуда, с “Матроски”, позвонил сюда недавним дружкам–узбекам.) В магазине, скорее всего, – кто таких тварей пустит в офис, тем паче домой? Тварей – потому что там, как сказал один из бывших приятелей узбека (сам таджик), групповое дело, так что светит им по 162–й статье срок весьма приличный. Мелкий узбек и прежний срок тоже сидел по 162–й, вышел, погулял на воле 20 дней – и вот опять... Нечисть... Таких надо уже не в тюрьмы сажать, не кормить их там, не возиться с ними, не загружать их бесконечными грабежами суды – а безжалостно уничтожать их, аннигилировать, везти из КПЗ прямо в крематорий... Но, конечно, такое возможно будет не в этом “гуманном” государстве, которое сажает “политических” за высказывание своего мнения на срок больший, чем грабителей за грабеж...

8.2.11. 9–14

Опять шмон на “кечи” – 6 “мусоров”, вот только что. Опять не работает баня (сегодня как раз вторник, банный день) – уже 3 дня не дымит труба, с воскресенья. Опять вчера утренняя проверка была до часу дня, и считал отрядник 5–го – больше, видишь ли, некому было (после того, как посчитал по карточкам своих). Баранов, зам. по БиОР, лазил по нашему “продолу” вчера, как раз во время этой проверки, вместе с еще одним “мусором” – но тот не стал считать, ушел, а Баранов чуть ли не на целый час застрял на 10–м, – что уж он там делал, не знаю. Сегодня он и Куртюков поперлись обходить наш “продол”, все бараки, с самого утра, во время зарядки (но выйти на нее даже это меня не заставило :). Потом стремом последовательно оглашалось: “Макаревич на большом” “Макаревич развернулся и ушел на контрольную”, “Макаревич на нулевом” – и, наконец, Макаревич, вместе с вышедшими с нашего “продола” Куртюковым и Барановым, на 2–м.

Тоскливый дятел, тупая, бессмысленная, пьяная мразь, так и сидит целыми днями на моей шконке, не давая мне ни лечь нормально, ни ноги вытянуть, ни просто почувствовать себя в спокойном и привычном одиночестве в как раз для этого подходящем, со всех сторон зашкеренном проходняке, доводя порой до исступления...

Как раз сейчас, когда собирался писать все это – подошла какая–то мразь и прямо с моей шконки утащила – выбрасывать на улицу – кошку. Хорошую, очень симпатичную черно–белую кошку, прижившуюся у меня уже месяца 2 как. Но этот ублюдок – уже подходил как–то – верещит, что, мол, из–за нее “воняет”. С каким бы удовольствием я переломал бы этому хорьку ноги, вспорол бы большим ножом живот, отрезал голову, заливая пол, стены и свою одежду его кровью; с каким наслаждением я сжег бы этого и всех прочих здесь окружающих мня выродков, всю эту уголовную нечисть и шваль, в крематорской печи, засунул бы в газовую камеру!.. “Воняет” вам, видите ли, суки!! – вас бы ипритом, люизитом каким–нибудь, вот там бы – перед смертью – почуяли бы, каково оно на самом деле, когда “воняет”!.. Мрази, выродки, скотские, бессмысленные, никчемные ублюдки, куски дерьма, умеющие разговаривать!.. Ни одного, повторяю и подчеркиваю, НИ ОДНОГОнормального, достойного называться человеком, среди всей этой уголовной свиноты и падали нет – ни в этом лагере, да и ни в прочих. Их надо не держать здесь, на казенных харчах, а безжалостно уничтожать, если материальный ущерб от их краж и грабежей составляет хотя бы 3 копейки.