Борис Стомахин - Буреполомский дневник

Ударить реально оно не пыталось, так что начинать первым не было смысла. Я в любом случае выше его, и крупнее, и вешу больше. Чмо это мелковатое, но злобности исключительной, и эта его ненависть ко мне продолжается (тихо тлеет, иногда давая вот такие вспышки) уже год минимум. Инстинктивная ненависть грабителя к тому, кого он не может просто взять и ограбить, да еще с избиением, как все они привыкли на воле. Ненависть мрази, привыкшей на воле жить за чужой счет и здесь старающейся продолжать в том же духе...

Еще одну печальную новость забыл упомянуть вчера. “Обиженный” Юра, мой бывший сосед, оказывается, теперь работает в больнице – сказали, что дневальным, но м.б. и санитаром. Для него–то это, возможно, и лучше – если там его не будут так же постоянно и зверски бить, как били здесь, в бараке. Но мне теперь ни ботинки зашить, ни молнию на штанах починить будет некому. Он тоже не особо торопился выполнять эти просьбы, но тех, кто тут остался из умеющих что–то подобное делать, допроситься, как показывает опыт, будет вообще едва ли возможно...

17.11.08. 9–35

Вот кто, оказывается, спер вчера у меня шнурок из ботинка, стоящего прямо под шконкой. Тот самый юный подонок–шнырь, мой бывший сосед, на воле – грабитель, а здесь – “главный технолог по браге”. Вечером он сказал кому–то при мне: “Я вернул старому шнурок, он утром такой шум поднял!, или как–то так. А шнурок как раз утром у меня и пропал – между завтраком и проверкой. А этот ублюдок как раз лазит постоянно под соседнюю шконку за своими бадьями с брагой, возится там в проходняке, сидя на корточках, и мог видеть, что мои ботинки стоят рядом, а как он вытащил шнурок – никто бы и не заметил все равно.

Весь барак стоит на ушах с этой брагой, особенно по вечерам. Таскают эти бадьи и ведра туда–сюда, плещут, нюхают, слушают... Все кипятильники заняты под то, чтобы ее греть.

16–10

Неужели все это наконец закончится через 853 дня? Даже не верится, что этому всему будет когда–то конец. Начинает порой казаться, что этот барак, двор, секция, эти шконки, стены, лампы, это окно напротив, – навсегда... Но будет ли он на самом деле, в реальности, этот конец? Или потом, лет через 10 после него (если доживу), все это будет казаться смутным и жутким сном?..

Я деградирую здесь и теряю время. Теряю драгоценные годы, которые уже не вернешь потом. Прочел здесь кучу книг, да, и это, м.б., единственная польза. Но сколько можно было бы успеть сделать за эти годы... Или нельзя было бы, и это только иллюзия? И – главное – что удастся сделать теперь, на этом новом, жутком фундаменте, о котором я не просил, но который, тем не менее, оказался уже капитально заложен?..

18.11.08. 9–50

Вчера пришел с ужина, открыл дверь в секцию – и стальная пружина, от которой в этот момент оторвался крючок, отлетела и с силой ударила мне в лицо, в верхнюю губу чуть левее носа. Опешив, я в первый момент подумал, что кто–то швырнул что–то тяжелое из секции, но потом увидел пружину на полу. Слава богу, зубы выдержали, да и видимых следов, похоже, не осталось.

Потом я сцепился с одним из подонков, захвативших соседний проходняк, с самым злобным из них, – именно он делал эту пружину. Оказалось, он не видел, как она сломалась, не знал, что она сломана и дверь открыта. Видимо, был занят чем–то очень важным. :) Не иначе, брагой. Заметил, по его словам, только когда замерз; но, видимо, ему сказали, что “сломал” я, потому что, починив пружину, он напустился на меня, что ни я, ни кто–либо еще ему не могли сказать о поломке, и что это мол, “иждивенчество”. Как будто он делал эту пружину изначально для кого–то, а не для себя! Я ответил этой нечисти, как следовало, с тем юмором, без которого не могу общаться с этими существами, глядя на их бешеное самомнение и сознание своей важности, – тем большее, чем ничтожнее они на самом деле. И точно: даже не столько мои конкретные слова, а сам факт ответа, то, что я не молчу смиренно, в сознании своей глубокой вины перед этим сопляком (1986 г.р.), а улыбаюсь и отвечаю, а когда он пытается закончить беседу этаким резюме: “Дятел ты!” – отвечаю моментально: “Сам ты дятел!”, – все это его просто взбесило, довело почти до истерики. Уже уходя, но услышав в спину мой ответ насчет дятла, это чмо вернулось, зашло в мой узенький проходнячок и стало бормотать что–то очень злобное, держа меня как бы “на мушке”, вот–вот готовое ударить мне, сидящему перед ним, по лицу кулаком. По счастью, наученный недавним печальным опытом, я встал в проходнячке и беседу продолжал уже стоя. А оно, насекомое это 22–хлетнее, тоже, надо сказать, росточком не вышло, – мелкое, щупленькое, ниже меня и уже в плечах. Так что желание грозно махать кулачонками у этого существа (весом килограмм 60, вряд ли больше, тогда как я – 106, по последним данным) сразу отпало, остались только грозная матерщина и угрозы. И потом, я с удовольствием слышал, оно уже в своем проходняке долго и с возмущением описывало этот инцидент своим; особое возмущение, как я понял, вызвал именно тот факт, что я встал. :)))

Всю ночь эти мрази рядом со мной жгли у себя свет, крутили музыку (специально приносят к себе на ночь магнитофон из того конца секции) и “базарили” по телефону со своими девками, выясняя отношения. Девки, надо сказать, по всей видимости, такая же уголовная шваль и нечисть, как и они сами, – судя по непринужденности матерного общения с обеих сторон. Один из этих подонков с ночи продолжает еще эти разговоры до сих пор.

Вот только что, сей момент, в соседний со мной проходняк заходил еще один блатной выродок, конченный наркоман и бандит, – попробовать рукой сумку, которая неожиданно утром оказалась висящей над моим изголовьем, на торце шконки, между ней и стеной. Я пощупал ее с удивлением, заглянул внутрь, – конечно же, там были бутылки с брагой. Сумка, в которой они были, мне знакома, – принадлежит она, видимо, одному из самых мерзких здешних шнырей–брагоделателей, тому самому, который недавно запихнул протекающую бадью в наш проходняк.

Вот так вот! Как говорится, оцените! Эти наглые ублюдки просто пришли ночью – и повесили этот свой вонючий понос в бутылках над моей головой, не только не попросив разрешения и не предупредив, но и абсолютно плюя на то, что если бутылки взорвутся (при брожении ведь выделяется газ и давление в закрытом сосуде все время растет), то вся эта мерзость польется мне прямо на голову, на постель и на мои вещи, сложенные за шконкой. Мрази! Эти неописуемые, феерические, запредельные наглецы действительно постоянно, на каждом шагу ведут себя так, как будто они тут одни, как будто кроме их мерзких “интересов” типа браги, карт и т.п., ничего на свете не существует, а УВАЖАТЬ интересы других людей совершенно не нужно. Какие этим сверхнаглым мразям “права человека”, какие им “права заключенных”, какое уважение, и кто в здравом уме вообще согласится считать их людьми? Их надо истреблять и только истреблять, как бешеных собак!