Array Array - Двадцать лет в батискафе.

Эти два погружения принесли определенную пользу — мы ознакомились с местом гибели подводной лодки. Дно оказалось еще более неровным, чем я предполагал,— повсюду мы наты­кались на скалистые отвесные стены и крутые склоны. Над по­верхностью дна, изрытого норами, возвышались холмики из ила. Мы знали, что после такой катастрофы от «Эвридики», должно быть, остались лишь мелкие обломки, разбросанные на большой площади. Однако уже в ходе этих двух первых погру­жений мы обнаружили куски листов обшивки — очевидно, от балластных цистерн.

Отчаявшись найти когда-либо гидроакустический маяк, поставленный «Мизаром», я принял решение сбросить другой маяк на буйрепе длиной 50 метров с тем, чтобы его сигналы проходили над самой высокой точкой донного рельефа. Маяк установили 21 мая, немного южнее района, где должен был на­ходиться самый большой обломок остова.

Во время погружения, которое за этим последовало, «Архи­мед» засек этот маяк, а затем обнаружил корму подводной лод­ки, метрах в 200 к северу от маяка. Теперь мы получили на­дежное средство для определения своих координат и успешных поисков предметов. После этого погружения участились до двух раз в неделю; сначала мы обследовали корму и многочислен­ные обломки, разбросанные вокруг нее в радиусе около 50 мет­ров. Корма подводной лодки, лежащая на правом борту, под углом к вертикали около 100—110°, торчит из воронки в иле радиусом метров 15, которая возникла, вероятно, при ударе о дно. Оба гребных винта, горизонтальные и вертикальные рулиедва касаются дна и лежат под углом примерно 15° к горизон­тали; можно утверждать, не боясь впасть в ошибку, что, раз эти детали торчат наружу, большая часть прочного корпуса зарылась в ил, удерживая всю корму в этом положении.

В радиусе примерно 50 метров валялись многочисленные куски обшивки легкого корпуса и балластных цистерн; все они были повреждены и искорежены. Ныла опознана главная балластная цистерна, оторвавшаяся от корпуса, а также конус гидролокатора; он лежал отдельно, но, видимо, не слишком пострадал. Вероятно, все эти детали сорвало с подводной лодки при ударе о дно. Было сделано несколько сот фотоснимков.

Потом мы провели дальнюю разведку местности в радиусе 600—700 метров от кормы; никаких новых обломков обнаружено не было.

Но я должен повторить, что в районе катастрофы дно было исключительно неровное: средний уклон его составлял 45°, по­всюду были отвесные скалы, глубокие каньоны, холмики из ила, в которые «Архимед» часто увязал; все это мешало взятию пеленгов на дальнюю дистанцию. Говоря по правде, после об­следования мы не могли с полным основанием утверждать, что в данном районе .не осталось других обломков; чтобы говорить так, нужно было сначала обыскать каждую долинку, взобраться на каждый холмик... словом, заняться практически, беско­нечной работой.

Разумеется, с помощью «Архимеда» можно было бы под­нять на поверхность много обломков; для этого пришлось бы только внести небольшие изменения в его конструкцию и со­вершить несколько новых погружений в хорошую погоду. Но не было никакого смысла заниматься столь сложными и опас­ными маневрами.

Цель поисков сводилась к установлению причин катастро­фы, а отдельные искореженные куски обшивки не пролили бы света на эти тайны.

Многочисленные погружения «ФНРС-III», «Триеста» и «Архимеда» доказали, что батискафы хорошо управляемы и безопасны в работе. Невольно возникает вопрос: действи­тельно ли есть смысл зани­маться чисто научными иссле­дованиями на глубинах свыше одного-двух километров? Почему во всех индустриально развитых странах военные, научные и даже частные круги так живо интересуются усовершенствованием аппаратов всех размеров и типов, служащих для глубоководных океанографических иссле­дований? Некоторые из этих аппаратов уже действуют, другие — строятся или проектируются. Описывать их здесь бы­ло бы скучно, и я отсылаю читателя к специальным работам, например, к книге «The Deep Sea Submersible» («Глубоководный аппарат»), недавно появившейся в Соединенных Штатах; в ней на четырехстах двадцати страницах дан целый каталог, вклю­чающий примерно шестьдесят аппаратов, которые уже сущест­вуют или появятся в ближайшем будущем. Учитывая все умно­жающиеся требования ученых всех специальностей, а также материальные потребности развития современного общества, можно утверждать, что проектируемые сейчас глубоководные снаряды легко найдут себе применение или послужат прототи­пами новых моделей, которые появятся в ближайшем будущем.

Схематически погружающиеся аппараты можно разделить на три типа.

К первому типу относятся все аппараты, пилотируемые или беспилотные, которые опускаются на тросе с надводного судна, лежащего в дрейфе или имеющего ход,— то есть так называемые привязные аппараты.

В категории привязных беспилотных аппаратов следует различать две разновидности. Одни — такие, как «Тройка» капитана 1-го ранга Кусто; их просто буксируют на заданной глубине, причем имеющиеся на них фотокамеры автоматически произ­водят съемку. Другие аппараты обладают ограниченной возможностью маневрирования — это так называемые беспилотные телеуправляемые аппараты. Они оборудованы двигателями и получают ток по трос-кабелю, на котором они опускаются с суд­на-базы. Наличие телекамер позволяет осуществлять телеуправ­ление аппаратом с борта надводного судна. Трос-кабель служит также для буксировки аппарата в погруженном состоянии. Та­ковы, например, «Теленаут» Французского института нефти или «CURV», использованный военно-морским флотом США для поиска и подъема бомбы, затонувшей в море в районе Паломареса.

Существуют привязные аппараты и с экипажем. Хотя Бибу удалось на своей батисфере достигнуть глубины 1000 метров, но эти аппараты обычно используются для спуска на неболь­шие глубины.

Советский «Атлант» доставляет наблюдателя на глубину 300 метров [11] Рабочая глубина погружения «Атланта» составляет 100 мет­ров.— Прим . ред. , японский аппарат «Куросио» позволяет пяти-шести ученым работать на глубине 200 метров. Подобные аппа­раты служат для изучения фауны и флоры малых глубин, а исследования, проводимые с их помощью, позволяют совер­шенствовать методы ловли рыбы.

Прообразом глубоководных снарядов второго типа является подводная лодка: они самоходны, принимают на борт значи­тельное число людей; но принцип их действия не имеет ничего общего с батискафом, плавучесть которого обеспечива­ется за счет поплавка, наполненного бензином. В настоящее время аппаратами этого типа располагают все или почти все ин­дустриально развитые страны; особенно много таких глубоко­водных аппаратов в Соединенных Штатах. Несколько аппара­тов этого типа эксплуатируются военно-морским флотом США; кроме того, собственные аппараты имеют крупные фирмы, за­нимающиеся исследованием морского дна,— «Дженерал мо­торс», «Дженерал электрик», «Вестингауз электрик», «Дженерал дайнамик», «Рейнолдс интернэшнл». Размеры этих аппаратов бывают самыми разными, порою вес их достигает 50 тонн; но, как правило, эти глубоководные аппараты отличаются малым весом и небольшими размерами, что облегчает транспортировку их, спуск на воду и возвращение на судно-базу.