Array Array - Правда о русской революции: Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения.

Согласно приказу по штабу корпуса от 20 ноября 1912 г. Глобачев был назначен начальником ГЖУ в Нижнем Новгороде, куда он выехал 23 декабря 1912 г. Было ли это понижение?! Конечно, должность начальника Варшавского охранного отделения была престижной. Ведь когда говорили о трех столицах, то имели в виду Петербург, Москву и Варшаву. Но должность начальника ГЖУ в Нижнем Новгороде, известном своими ярмарками, также была достаточно важной. Кроме того, шла подготовка к 300-летию Дома Романовых, а Нижний Новгород в этих торжествах играл очень важную роль.

Очевидно, все перипетии, павшие на долю Глобачева в Варшаве, сильно задели его самолюбие, а может быть, его удаление из Варшавы имело и другую причину: слишком долго он оставался в Польше, что порой приводило к сращиванию с местным чиновничеством и населением, мешало принимать радикальные и жесткие меры.

С первых же дней своего пребывания в Нижнем Новгороде Глобачев ходатайствует об усилении унтер-офицерских пунктов и учреждении нового в с. Высокое Ардаговского уезда, об увеличении средств на наем помещения под ГЖУ70.

Просматривая документы Московского районного охранного отделения (в сферу которого входил и Нижний Новгород), можно обнаружить, что Глобачев очень быстро вошел в среду местных чиновников и жандармов. Составленные им донесения в Департамент полиции и Московское POO71, в том числе и интересная записка «о деятельности революционных партий в Нижегородской губернии и настроении населения в 1912-1913 гг.»72 свидетельствуют о его активной деятельности.

Во время подготовки торжеств к 300-летию Дома Романовых товарищ министра внутренних дел В. Ф. Джунковский объезжал губернии, разрабатывая маршрут поездки императора Николая II по городам России, в числе которых был и Нижний Новгород. Здесь произошло знакомство Глобачева с Джунковским и состоялся серьезный разговор о мерах охраны императора и его свиты. Позднее в своих воспоминаниях Джунковский писал, что полковник Глобачев произвел на него «прекрасное впечатление, которое и подтвердилось вполне, когда я с ним познакомился поближе. Он оказался отличным во всех отношениях офицером, прекрасно разбиравшимся в розыскном деле; спокойный, мягкого характера, честный, он держался скромно и не старался выделиться. Я его выдвинул впоследствии на ответственную должность начальника С.-Петербургского охранного отделения, на каковой должности он оставался до самой революции, ни разу не уклонившись в сторону от преследуемого мною направления, которое, впрочем, вполне соответствовало и его характеру»73.

В начале февраля 1914 г. Глобачева перевели на достаточно престижную должность начальника Севастопольского жандармского управления 4. Именно тогда у него сложились хорошие отношения с генералом Спиридовичем, заведующим дворцовой агентурой. Их сближали общие задачи и совместная дружная работа на благо дела. Это сотрудничество продолжалось и в последующие годы, когда Глобачев работал в Петроградском охранном отделении.

Много позднее Спиридович в своей книге писал: «В последнее время охранное отделение помещалось в особняке, принадлежавшем принцу Ольденбургскому, на Мытнинской набережной. Громадные комнаты, много их, лепные потолки, зеркала, ковры. В огромном дубовом кабинете я беседовал с генералом Глобачевым. Не глупый, работящий, исполнительный и глубоко порядочный человек, Глобачев был типичный хороший жандармский офицер, проникнутый чувством долга и любви к царю и родине. Но он был мягок и не мог по характеру наседать на начальство. Для мирного времени он был хорош, для надвигающейся смуты -мягок. У него не было ничего от Герасимова, который когда-то с Дурново и со Столыпиным скрутили первую революцию... Глобачев находил политический момент очень серьезным. Катастрофа на фронте и в тылу почти полная. Вся левая общественность решила использовать момент и старается вырвать у государя "ответственное министерство". А куда это приведет, Бог ведает. Некоторые депутаты договариваются в своих мечтаниях до Учредительного собрания»75.

Со Си при лови чем можно согласиться в том, что Глобачев был мягок и интеллигентен и в происходивших событиях он разбирался прекрасно, ситуация для него была ясна. Но в отличие от Герасимова, которого слушали и слушались и которому была дана carte blanch, Глобачев находился в другой ситуации. Его не слышал ни директор Департамента полиции Васильев, ни министр внутренних дел Протопопов, которого интересовало только одно - организация охраны Распутина. Рядом с Герасимовым были такие фигуры, как Столыпин, Дурново, Трепов, рядом с Глобачевым - совершенно ничего не понимавший в вопросах политического сыска Протопопов, безумно боявшийся депутатов Государственной думы и каждого решительного шага полиции. У Глобачева не было рычагов воздействия на высшее начальство, поэтому даже для того, чтобы арестовать рабочую группу Военно-промышленного комитета, ему приходилось испрашивать разрешение у министра внутренних дел.

То, что говорит Спиридович, это, безусловно, не упрек. Это просто не знание Спиридовичем тех возможностей, которые были в данной ситуации у начальника отделения и независимо от его личности. Сам Глобачев в своих воспоминаниях по этому поводу пишет: «Охранное отделение, как и все прочие органы политического розыска в империи, было прекрасно налаженным в техническом отношении аппаратом для активной борьбы с революционным движением, но оно совершенно было бессильно бороться с все нарастающим общественным революционным настроением будирующей интеллигенции, для чего нужны были другие меры общегосударственного характера, от охранного отношения не зависящие. В этой области охранное отделение давало только исчерпывающие информации, советы и пожелания, которые упорно обходились молчанием» 6.

В делах Департамента полиции сохранился интересный доклад «О причинах дороговизны и мерах, направленных на борьбу с ней», составленный еще 27 января 1916 г. Это был серьезный аналитический документ с примерами и экскурсом в историю, автор которого как бы предвидел, во что может вылиться положение с продовольствием. Доклад был направлен в Министерство внутренних дел, откуда 31 января его переслали в Департамент полиции. Имеются пометы об ознакомлении с ним в Департаменте и пометы: «4/2; 5/2; К делу 6,11», сделанные разным почерком. Но были ли приняты какие-то важные меры, можно ли Глобачеву было в этой ситуации ждать реальных поступков от директора Кафафова К. Д., как впоследствии и от директора Васильева? В своих объяснениях, данных Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, Васильев А. Т. охарактеризовал свою задачу как руководителя следующим образом: «Я всегда считал, что Департамент полиции не должен играть какой-либо самостоятельной роли, а должен служить центром, где сосредотачиваются те или иные сведения, по существу коих должен так или иначе оперировать лишь министр внутренних дел».