Александр Клинге - 10 мифов о Гитлере

«На сцене стоял сильный коренастый человек и говорил. У него был громкий грудной голос, хорошо слышный в самых дальних уголках зала. Этот голос убеждал, хотя никто особенно и не вслушивался в то, что он говорил. А говорил он вещи, понять которые было нетрудно. Оратор непринужденно расхаживал по сцене, чуть размахивая руками. Время от времени он отпивал глоток воды и шутил. Но затем он внезапно замирал, повернувшись лицом к публике, и измененным, резким голосом произносил одну за другой хлесткие фразы. Это были известные всем истины о нужде, о голоде, о безработице. Голос нарастал все сильнее, увлекая слушателей; он звучал фортиссимо, и оратор остервенело швырял в аудиторию слова: «Так дальше продолжаться не может! Это должно измениться!» Публика выражала шумное одобрение, она аплодировала и кричала, словно благодаря этим словам все уже изменилось. Оратор ждал. Его лицо блестело. А затем пространно, убедительно и неодолимо со сцены понеслось одно обещание за другим. Обещания сыпались градом на головы людей, и над ними расцветал пестрый, волшебный купол рая; это была лотерея, в которой на каждый билет падал главный выигрыш, в котором каждый обретал личное счастье, личные права и мог осуществить личную месть.

Я смотрел на слушателей. Здесь были люди всех профессий – бухгалтеры, мелкие ремесленники, чиновники, несколько рабочих и множество женщин. Они сидели в душном зале, откинувшись назад или подавшись вперед, ряд за рядом, голова к голове. Со сцены лились потоки слов; и странно: при всем разнообразии лиц на них было одинаковое, отсутствующее выражение, сонливые взгляды, устремленные в туманную даль, где маячила фата-моргана; в этих взглядах была пустота и вместе с тем ожидание какого-то великого свершения. В этом ожидании растворялось все – критика, сомнения, противоречия, наболевшие вопросы, будни, современность, реальность. Человек на сцене знал ответ на каждый вопрос, он мог помочь любой беде. Было приятно довериться ему. Было приятно видеть кого-то, кто думал о тебе. Было приятно верить».

Влияние Гитлера на собеседника в разговорах тет-а-тет также подтверждается многочисленными свидетельствами. Так, гросс-адмирал К. Дениц на Нюрнбергском процессе сказал о Гитлере: «Это была выдающаяся личность… обладавшая невероятным умом и энергией, почти универсальным образованием, сильной натурой и даром убеждения. Я сознательно посещал его штаб-квартиру лишь изредка, потому что чувствовал, что таким образом могу лучше сохранить свои силы… так как после нескольких дней… пребывания там у меня появлялось чувство, что мне необходимо избавляться от исходящего от него внушения». В. Мазер в своей биографии Гитлера приводит следующее свидетельство: «Эберхард фон Брайтенбух, адъютант фельдмаршала Эрнста Буша, рассказывал, что в марте 1945 года изможденный и раздраженный фельдмаршал в перепачканной полевой форме отправился к Гитлеру в Берлин, чтобы высказать ему наконец в открытой форме «свое мнение». Когда он после беседы уходил от Гитлера, его как будто подменили, и он в этот момент верил в окончательную победу Германии. Гитлер за короткий срок радикально переубедил этого опытного фронтовика, который всего час назад видел вещи такими, какими они были на самом деле, в правильности своих аргументов и мер, хотя они в то время отражали лишь его искаженные и ирреальные представления». Способность убедить человека, прекрасно осведомленного о реальном плачевном положении дел на фронте, в неминуемой победе – разве для этого не нужно обладать каким-то сверхъестественным даром?

На мой взгляд, нет. Достаточно быть хорошим психологом, обладать определенными ораторскими данными и понимать, что именно хочет услышать твой собеседник. А это Гитлер умел прекрасно. Перед толпами простых людей он рассуждал о величии Германии и благосостоянии ее жителей; перед небольшими группами промышленных тузов – о военных заказах и новых рынках сбыта; перед военными – о чудо-оружии, которое обязательно поможет выиграть войну. Доказательством того, что никаким сверхъестественным даром Гитлер не обладал, служат многочисленные примеры того, как он не сумел убедить собеседника. К примеру, в мемуарах Гудериана содержатся многочисленные рассказы о его спорах с Гитлером. Вот что «быстрый Гейнц» рассказывает о своем разговоре с фюрером в первых числах января 1945 года (Гудериан занимал в это время должность начальника генерального штаба):

«Зная все нужды и запросы групп армий, я решил еще раз в это тяжелое время съездить к Гитлеру и попытаться сделать Восточный фронт главным фронтом, высвободить силы на Западном фронте и сообщить фюреру желание групп армий перенести фронты на тыловые рубежи…

Твердо решив не идти на уступки, я намеревался показать Гитлеру, какую он берет на себя в противном случае ответственность. Мой доклад состоялся при обычной аудитории…

Гелен весьма тщательно подготовил данные о противнике… Когда я показал Гитлеру эти разработки, он разразился гневом, назвал их «совершенно идиотскими» и потребовал, чтобы я немедленно отправил составителя этих схем в сумасшедший дом. Я закипел от ярости и заявил Гитлеру: «Разработки сделаны генералом Геленом, одним из способнейших офицеров генерального штаба. Я бы не показал их вам, если бы не считал их своими собственными разработками. Если вы требуете запереть генерала Гелена в сумасшедший дом, то отправьте и меня вместе с ним!» Требование Гитлера сменить генерала Гелена я решительно отклонил. И вот разразился ураган. Доклад не имел успеха. Предложения Гарпе и Рейнгардта были отклонены. Последовали ожидаемые ядовитые замечания в адрес генералов, которые-де под термином «оперировать» всегда понимают только отход на следующие запасные позиции. Все это было в высшей степени нерадостно.

Все усилия создать крупные оперативные резервы на угрожаемых участках сильно растянутого Восточного фронта разбились о бестолковую позицию Гитлера и Йодля… Для утешения Гитлер сказал в заключение доклада: «Восточный фронт никогда не имел столь много резервов, как сегодня. Это ваша заслуга. Я благодарю вас за это». Я возразил: «Восточный фронт – как карточный домик. Стоит прорвать фронт в одном-единственном месте, рухнет весь фронт, ибо резерв в двенадцать с половиной дивизий для фронта такой громадной протяженности очень и очень мал!»

Сильно расстроенный оскорбительным указанием Гитлера, что «восток должен рассчитывать только на свои собственные силы и обходиться тем, что он имеет», я вернулся в свой штаб в Цоссен».

Конечно, можно возразить, что Гудериан попросту приукрашивает свою способность противостоять «магическому дару» Гитлера. Тем не менее остается фактом, что он – как и еще ряд военных и политических деятелей – был весьма неудобным для Гитлера собеседником. За это он не раз попадал в опалу.