Агата Кристи - Автобиография

Казалось бы, на том дело и закончилось, но вскоре мне предложили переделать этот радиоскетч в рассказ. Я назвала его «Западня» и впоследствии инсценировала, режиссером той весьма успешной постановки был Питер Сондерс. Мне самой «Западня» так понравилась, что я подумала, не продолжить ли свои драматургические упражнения? Почему бы вместо книги не написать пьесу? Это гораздо приятнее. Одна книга в год обеспечивает необходимый доход, поэтому я могу доставить себе удовольствие и написать пьесу.

Чем больше я размышляла о «Трех слепых мышах», тем больше убеждалась, что из этой двадцатиминутной радиопьесы можно сделать детективный боевик для сцены в трех актах. Придется добавить пару персонажей, расширить экспозицию и фабулу и детальнее выписать развитие действия. Думаю, одно из преимуществ «Мышеловки» — так называется сценическая версия «Трех слепых мышей» — состоит в том, что она выросла как бы из конспекта, я наращивала мышцы на кости скелета. Каркас существовал с самого начала, что позволило создать добротную конструкцию.

Названием пьесы я полностью обязана своему зятю Энтони Хиксу, о котором пока ничего не рассказывала. Энтони для нас — не воспоминание, он вошел в нашу жизнь позднее и сейчас с нами; представить себе не могу, как мы жили когда-то без него. Он не только один из самых добрых людей, встречавшихся мне в жизни, но и выдающаяся, чрезвычайно интересная личность. У него есть идеи. Он может зажечь любую собравшуюся за столом компанию неожиданно поставленной проблемой. Не успеешь глазом моргнуть, как все уже яростно о ней спорят.

Когда-то он изучал санскрит и тибетские диалекты, со знанием дела может рассуждать о бабочках, редких кустарниках, юриспруденции, марках, птицах, нантгарском фарфоре, древностях, об атмосфере и климате. Если у него есть недостаток, так это то, что он слишком много говорит о винах. Впрочем, быть может, здесь я несправедлива — просто мне не нравится предмет.

Когда выяснилось, что изначальное название, «Три слепые мыши», использовать нельзя, так как пьеса с таким заглавием уже имеется, мы все стали ломать голову над новым. Энтони пришел и сразу же сказал: «Мышеловка» — и мы тут же согласились.

Ему, думаю, должна бы причитаться часть гонорара, но тогда и в голову не могло прийти, что именно этой пьесе суждена долгая сценическая судьба.

Меня часто спрашивают, чем объяснить успех «Мышеловки». Обычно я отвечаю: «Удачей!» — потому что пьесе действительно сопутствовала удача. Полагаю, на девяносто девять процентов именно удаче она обязана успехом. Но, кроме того, есть у меня еще одно предположение, объясняющее счастливую театральную судьбу «Мышеловки». По-моему, в этой пьесе есть понемногу для каждого, вот почему она нравится людям разных возрастов и вкусов: молодым и пожилым, Мэтью и его итонским друзьям; позднее Мэтью с удовольствием водил на нее своих университетских приятелей, и даже высоколобым оксфордским профессорам она нравилась. Думаю, можно сказать без самодовольства, но и без ложной скромности, что для сочинения такого рода — а это легкая пьеса, в которой есть и юмор и притягательность боевика, — она хорошо сработана. По мере того как события разворачиваются, зрителю все время хочется знать, что же дальше, а угадать, куда повернет сюжет в следующие несколько минут, трудно. Нужно также сказать, что обычно, если спектакль идет долго, рано или поздно исполнителям их роли надоедают и персонажи окарикатуриваются. С «Мышеловкой» этого не произошло — в этом спектакле все исполнители по-прежнему играют реальных людей.

Когда-то давно муниципалитет поселил трех сирот на некоей ферме, где о них не заботились и плохо с ними обращались. Один из детей в результате умер. Другой, несколько неуравновешенный психически, вырос с мыслью о мести. В тех местах происходит, если помните, убийство, совершенное кем-то, долгие годы вынашивавшим детскую, затаенную жажду мести. Все весьма правдоподобно.

Теперь о персонажах: молодая, отчаявшаяся женщина, живущая только мыслями о будущем; юноша, который прячется от жизни и мечтает о материнской опеке; мальчик, по-детски стремящийся отомстить жестокой женщине, из-за которой погиб Джимми, и молодой школьной учительнице, не сумевшей спасти его, — все они, как мне представляется, должны казаться зрителю вполне реальными людьми.

В первой постановке ведущие роли исполняли Ричард Аттенборо и его очаровательная жена Шила Сим. Какой это был чудесный спектакль! Актеры казались влюбленными в пьесу, верили в нее, и Ричард Аттенборо отнесся к своей роли очень вдумчиво. Я получала огромное удовольствие, присутствуя на репетициях — на всех.

И наконец состоялась премьера. Надо сказать, что у меня вовсе не было ощущения большого успеха или даже чего-то похожего. Я понимала, что все прошло весьма удачно, но, помнится, никак не могла сообразить, первое это представление или нет. Кажется, перед началом гастролей в Оксфорде, куда мы ехали с несколькими друзьями, я с грустью подумала, что как автор села между двух стульев: ввела слишком много забавных эпизодов, в зале чересчур много смеются, и это снижает необходимое напряжение. Да, помню, меня это очень огорчало.

Но Питер Сондерс мягко кивнул мне и сказал: «Не волнуйся! Мой прогноз — пьеса удержится больше года, уж четырнадцать-то месяцев я точно буду ее давать».

— Нет, столько она не продержится, — ответила я. — Ну, от силы восемь. Да, думаю, восемь месяцев.

Когда я пишу эти строки, подходит к концу тринадцатый год, как пьеса остается в репертуаре, в спектакле сменилось бессчетное множество исполнителей. Театру «Эмбэссадорз» за это время пришлось полностью заменить кресла в зрительном зале и занавес. Недавно я слышала, что они обновляют и декорации — старые истрепались. А зрители все ходят на спектакль.

Мне с трудом верится в это. Почему легкая, развлекательная пьеса держится в репертуаре вот уже тринадцать лет? Вот и не верь, что чудеса существуют на свете!

Кому идут доходы? Как и все доходы, главным образом, разумеется, они идут на уплату налогов. Но кто получает то, что остается? Я передала права на многие свои книги другим людям. Доход от публикаций рассказа «Святилище Астарты», например, идет в благотворительный фонд Вестминстерского аббатства, от других произведений — тому или иному из моих друзей. Гораздо приятнее написать книгу и непосредственно передать кому-то права на нее, чем вручать чеки или вещи. Вы скажете — а какая, собственно, разница? Но разница есть. Права на одну из моих книг принадлежат племянникам моего мужа, и хоть опубликована она много лет назад, они до сих пор получают кругленькую сумму с переизданий. Свою часть прав на фильм по «Свидетелю обвинения» я отдала Розалинде.