Воспоминания и суждения современников - Ленин. Человек — мыслитель — революционер

Ленин гомерически хохотал над подобными затеями. Его яркая, ясная мысль не оставляла никакой надежды противнику мечтать об устройстве бок о бок с ним. Его принципы, твердые как сталь, рубили с плеча. Никакой ненависти к противнику, но никакого снисхождения к глупостям его. Нельзя объединить противоположные интересы, разнородные элементы.

Ленин знал, что колесо истории не пощадит тех, кто по тем или иным соображениям, волей или неволей пойдет против законов эпохи. Политический оппортунизм государственников и социалистический эклектизм безгосударственников яростно атаковали принципы Ленина. Его противники обвиняли его в непримиримости, узости, доктринерстве и проч. Ленин таким репликам не придавал внимания. Зная, что в истории никто не умирает до самой смерти, он не надеялся уничтожить противника преждевременно. Но он твердо знал в то же время, что люди эти обречены на гибель историческим ходом вещей, и они, еще живые, уже не существовали для него.

Временами борьба против Ленина велась позорно. Были пущены в ход приемы и средства, которые могут быть объяснены только отчаянием и бесстыдством людей слабых, хватающихся за гнилую соломинку. Но что говорить о тогдашних сравнительно детских приемах, когда всем еще памятен момент, когда представители нашей общественности объявили Ленина германским агентом! Пусть припомнят, что эта кощунственная бессмыслица облетела весь мир.

Удивительно, как Ленин реагировал на это обвинение. Он, прежде всего, как бы не заметил вовсе его. Ни одной минуты внимания не уделил он провокации своих врагов. Так реагировать мог человек, который борется не против людей, а против исторической ситуации. Чувства ненависти, злобы и гнева, знакомые среднему человеку, особенно в минуты роковой борьбы, чужды были Ленину. Созидая новый мир вещей, он знал, что старый порядок обречен, он знал, что вместе со старым порядком погибнут живые люди, быть может, даже близкие ему, но эти люди персонально не вызывали его страсти, гнева и ненависти.

Жалел ли Ленин этих людей? Термин неподходящий. Обывательски глупо жалеть то, что историей обречено бесповоротно во имя грядущего бытия, к которому процесс вещей нас ведет. Но Ленин, возвещая и свидетельствуя об этом процессе десятки лет, разумеется, действовал так в целях достижения наибольшего исторического результата при возможно меньшей затрате сил.

Радикально уничтожая, без всякой маниловщины, без всякого снисхождения, враждебные силы, Ленин тем не менее не имел противника, не знал врага, он его не чувствовал, он врага психологически не переживал.

Не в этом ли величие Ленина?

Конечно, он был гениально объективен в борьбе, так же как и в предвосхищении исторических сроков, событий и действий, но гениальность Ленина этой объективностью не ограничивается даже для нашей эпохи. Исторической прозорливостью, историческим объективизмом гений Ленина не исчерпывается.

В наши дни европейская мысль, стремясь понять величие Ленина, сравнивает его с разными историческими фигурами. Такие попытки бессмысленны, ничего не говорят они ни уму ни сердцу человека, который хотел бы ориентироваться в размере и сути Ленина. Вопрос не в том, кто выше или ниже, Петр Великий, Наполеон, Кром-вель, Робеспьер или Ленин. Быть может, каждый из них был достаточно велик для выполнения исторических задач эпохи, в которой он жил. Но задачи задачам рознь, и люди эти остаются совершенно разными.

Среди гениальных представителей буржуазного милитаристического мира искать равных Ленину — задача неблагодарная. Но, быть может, история пролетарской борьбы покажет прототип его? Посмотрим.

Прежде всего нужно отметить и подчеркнуть, что Ленин отнюдь не торопился стать Лениным наших дней. Для выяснения своей мысли скажу, что если, например, мировая война и мировая революция нагрянули бы на десяток лет позже, Ленин мог бы умереть гениальным писателем, мыслителем, ученым, но не вождем мировой революции, мирового пролетарского Интернационала. Гений Ленина знал, как никто, что нельзя скакать за своей исторической ролью. Повторяю, он терпеливо сидел над своей работой за границей, пока не наступил момент действия масс. Правильно учитывая характер этого великого действия, зная скрытые тенденции и смысл их, он, гениально покорный истории, тут-то и берет руль в руки. руководя стихией.

Отныне он не откажется от роли, которую история вверяет ему. Завязывается последний и решительный бой, пролетариат должен стать диктатором и освободителем человечества. Гений Ленина умеет вызывать гениальные силы пролетариата, силы, которых история не знала, не подозревала в прошлом.

Скажите, много ли было в те дни людей, которые верили в пролетариат, которые верили, что он удержит власть больше одного-двух месяцев? Партии, претендовавшие на социализм, пошли вспять, превратились в заклятых врагов рабочей идеи. Всячески издеваясь над ленинизмом, они предвещали: один миг власти — я снова сто лет рабства. Если бы эти пророчества объяснялись только интересами и злой волей врагов пролетариата, то это было бы еще не так страшно. Опаснее такая проповедь была потому, что она исходила от разных дедушек и бабушек русской революции.

Эти последние, исходя из прошлого, просто не понимали, куда ведет современная классовая борьба. Один Ленин, не обращая внимания на гнилое здание прошлого, зяая, что история возврата не имеет, решительно сорвал занавес будущего. Пристально вглядываясь в глубь времен, он указывает цели пролетарской революции. Таких задач история не ставила ни перед кем из прежних исторических фигур. А если и ставила, то гениальные революционеры умели до сих пор гениально уклоняться от разрешения этих задач.

Под термином «революция» до великого Октября революционеры одного толка подразумевали главным образом разрушение старого строя. Революционеры же толка парламентарного стали вообще отрицать революционный метод борьбы. Революционерам первого направления революция казалась столь неразрывно связанной с разрушением, что они в революции подчеркивали только этот стихийный разрушительный момент. Однако в наши дни мыслить революцию как разрушение больше нельзя. Такой взгляд стал анахронизмом после ленинской постановки вопроса. Революцию, по Ленину, нужно прежде всего организовать, создать. С точки зрения революционера-разрушителя, Ленив должен считаться революционером задним числом, ибо он позволяет себе роскошь разрушения ровно постольку, поскольку его созидательный план этого требует.

Социалисты в продолжение ста лет смотрели на революцию с точки зрения существующей культуры данной страны и обусловливали действия революции культурой, существовавшей до нее. Ленин смотрит на революцию с точки зрения культуры будущего, с точки зрения массового творчества освобожденного пролетариата. В данном случае Ленин совершил в социализме коперниковский переворот. Не разрушение есть созидание, а, наоборот, созидание есть разрушение.