Варлен Стронгин - Любовь Полищук. Безумство храброй

Общаясь довольно часто с Любой, особенно в Коктебеле, я через многие годы после знакомства спросил у нее:

– Как родители?

– Мама жива. А папа умер, – горестно произнесла она, сказала доверительно, как близкому человеку, наверное, помнила, что я когда-то отпустил ее с Новосибирских гастролей домой, навестить родителей.

Она помнила добро, и в этом я убедился потом не раз. Однажды в Коктебеле я одолжил у нее 50 долларов.

– Когда вернешь? – заметила она, но не зло, по-человечески.

– До первого сентября, перешлет через проводника племянница, – объяснил я.

– Хорошо, – кивнула она головой.

Деньги я вернул раньше договоренного времени, дважды не застал Любу дома и попросил ее друга и соседа Леонида Николаевича Петрова, в прошлом директора Дома творчества писателей, сделать это за меня. С Петровым у меня были давние и приятельские отношения. Еще будучи директором Дома творчества, он говорил мне: «Варлен Львович, мне дарят свои книги почти все отдыхающие в Коктебеле писатели. Ваши книги отличаются от многих их творений, ваши читать можно». И я нисколько не сомневался, что он без труда вспомнит мою просьбу и даже забыл о ней. Встречаю Леонида Николаевича через пару недель.

– Люба благодарит вас! – торжественно объявляет он.

– За что? – искренне удивляюсь я.

– За деньги.

– Так это я должен благодарить ее, а не она меня, – возражаю я.

– Дело в том, – улыбается Леонид Николаевич, – дело в том, что вы первый из ее должников, который отдал деньги. Другие не возвращают. Считают, что Люба богатая, и обойдется без одолженных людям денег.

Я не знал так хорошо ее детство, как Алла Боссарт, есть вещи и случаи, о которых женщины стесняются рассказывать мужчинам.

Люба поведала Алле, что во время войны ее мама чуть не умерла, когда в общественном сортире возле рынка продовольственные карточки выпали у нее из кармана прямо в яму с экскрементами. А это же война. Без карточек – голодная смерть. И мама с подружкой держали друг друга за ноги и по локоть в дерьме их там ловили. И выудили. Слушая Любу, ее маленькая дочь Маша удивляется: «Какие карточки?» – «Клубные!» – объясняет ей бабушка. – «А что это?» – не понимает Маша. – «И слава богу, что ты не понимаешь, – говорит мама. – Впрочем, знать о том, как жили родные, тебе не помешало бы…»

К утру Люба полностью восстанавливается. В голове – ни хмелинки. Она спешит на репетицию. Вечером у нее, по сути, бенефисный спектакль – «Квартет для Лауры», где она занята единственной из актрис.

Этот спектакль всегда шел при аншлагах. Люба сожалела, что в России очень мало кто знал Габриэля Аруйо – очень талантливого драматурга. «Квартет для Лауры» – это легкая французская комедия с хорошими костюмами, прекрасной музыкой и танцами. И партнеры у Любы были отличные, уже известные москвичам по спектаклю «Служанки» в театре у Константина Райкина.

Лаура – эксцентричная особа, которая обзавелась любовником, намеренно ставит об этом в известность мужа – просто из любопытства посмотреть на его реакцию. Когда Лаура попадает в неудобное положение, актрисе жаль свою героиню. По этому поводу она высказывает свое нетрадиционное мнение в одном из интервью: «Я очень люблю всех женщин. И всех мужчин тоже люблю. И это замечательно, когда они доставляют удовольствие друг другу. Всякая профессия имеет право на жизнь – и шпиона, и могильщика, и проститутки. Женщины оказывают мужчинам сексуальные услуги за деньги с незапамятных времен – эта профессия одна из самых древнейших. Так разумно ли закрывать на эту очевидность глаза? Это глупость, из-за которой страдают и те и другие, от болезней, бандитского беспредела, милицейского произвола, мошенников и садистов. Если это дело легализовать, всей этой криминальной грязи станет намного меньше. Это наши обстоятельства мучениц. И совершенно зря находятся люди, считающие, что в «Интердевочке» я сыграла свою героиню, сочувствуя ей. Посмотрите, что творится вечерами на нашей Тверской. После недавнего спектакля я просто выехать не могла. Только в нашем дворе два десятка молодых девчонок стояли плотным строем под светом фар и, распахнув шубки, весело демонстрировали свои прелести. И думаете, они стали путанами, посмотрев фильм «Интердевочка» с моим участием? Их толкает на это жизнь и им плевать на чьи-то осуждения или запреты. Подумайте, почему это творится? Или никто не хочет думать об этом или кому-то это просто выгодно?»

В актерской карьере бывают самые непредвиденные обстоятельства. Режиссер Житинкин пригласил Любу Полищук и ее сына в спектакль, где сын должен играть роль маминого мужа. Была там одна эротическая сцена, где он берет маму на руки. На первых репетициях у обоих были странные ощущения, но им повезло – спектакль был комедийным, и у обоих хватило здорового чувства юмора преодолеть неприятные ощущения.

В конце концов Люба Полищук настолько развеселилась, что вспомнила и точно, почему ее в детстве прозвали «Арифметикой». Да просто потому, что она лучше других пела песню про «Арифметику», хотя этот математический предмет явно недолюбливала.

Подобные случаи бывают в сознании людей, – неожиданно вспыхивает в сознании факт или событие далекого прошлого, на которые в свое время не обращалось особого внимания. Вдруг я вспоминаю и весьма отчетливо красивое лицо совсем юной Любы перед выходом на сцену в Новосибирске. Первый концерт. Она стоит за кулисами в черном платье с маленьким вырезом, не напряжена, спокойна, и только из умело подведенных глаз неожиданно льется поток грусти. С чего бы это? Почему? Тогда я не задавал себе этого вопроса. Она предупредила меня, что начинает гастроли после сильного запоя, что потом все будет в порядке, но и тогда перед выходом на сцену я не ощущаю в ней ни капельки опьянения. Только сейчас я начинаю понимать происходящее с нею в те далекие годы. Из ее же записок тех лет. Они сохранились.

«Я не люблю говорить о болезнях. Лет десять назад у меня была травма позвоночника. Врачи фактически приговорили меня к инвалидности. Но благодаря вовремя принятым мерам и колоссальной поддержке родных – выкарабкалась. Уже после этого встала на пуанты и танцевала в сложнейшем вокально-хореографическом спектакле «А чой-то ты во фраке?» А когда мы были на гастролях в Израиле, у меня случился отек связок. Лечится это в основном молчанием и покоем, а мне приходилось петь».

Она не сорвала гастроли, проявив актерский и гражданский героизм, после чего руководство театра решило поощрить ее, предложив вступить в партию. «Вы что, с ума сошли?!» – вскидывает она брови, выражаясь на самом деле более жестко. Руководство в растерянности и даже испуге отступает, пятясь к двери.