Федор Раззаков - Андрей Миронов: баловень судьбы

Комедия «Бриллиантовая рука», конечно, во многом уступает предыдущим фильмам Леонида Гайдая».

А это уже отрывок из заметки М. Розовского, которая появилась на страницах «Советской культуры» 6 мая («Что сказал бы Аристотель»): «Никулин смешон всегда, когда сам этого желает. Это общеизвестно. Но в „Бриллиантовой руке“ смешными хотят быть все. Анатолий Папанов иногда даже слишком. Но всеобщая безудержная веселость требует от актеров полной свободы самовыражения, и мы, помня о том, что им, бедным, не так уж часто дозволяют показывать свои фейерверки на нашем экране, поймем их законные стремления. Особенно ярок Андрей Миронов, который легко, свободно и артистично демонстрируя свое мастерство, способствует подтверждению неумолимо правильной аристотелевской мысли: мы верим, что его Граф – настоящий подлец…

Неудачна ресторанная драка, в которой пародийный элемент не ощущается, а песенка, которую поет Семен Семеныч с ресторанной эстрады, не очень заслуживает, чтобы ее пели с эстрады, даже ресторанной… Гайдай давно закончил комическую школу с хорошими оценками… И зритель будет ждать от него теперь комедии высокой, то есть такой, в которой… была бы большая гражданская мысль и сокровенная духовность».

И еще несколько отрывков, на этот раз из республиканской прессы. «Вечерний Минск» (26 мая). Е. Крупеня: «Иногда постановщикам изменяет чувство меры. Взять хотя бы сцену в ресторане с традиционной для детектива дракой. Здесь авторы отходят от пародии, а песенка про зайцев, которую исполняет Юрий Никулин, просто плоха и не к месту…»

«Тамбовская правда» (6 июля), Н. Некрасова: «В „Бриллиантовой руке“ все чуть-чуть облегчено. И вот это „чуть-чуть“ и дает тот незаметный, на первый взгляд, сдвиг в сторону безобидности, который есть в фильме… Направленность новой комедии, ее сатирический запал несколько приглушены, смазаны как-то…»

И еще одна цитата, на этот раз из книги исследователя творчества Л. Гайдая Ивана Фролова. Он пишет: «Все эти вместе взятые недостатки и предопределили довольно прохладное отношение к „Бриллиантовой руке“ со стороны общественности. Даже начались разговоры о кризисе в творчестве режиссера».

Позволю себе не согласиться с этим выводом. Во-первых, разговоры о кризисе в творчестве Гайдая возникали постоянно, даже в годы, когда он снимал свои «золотые» хиты. Во-вторых, «Бриллиантовую руку» прохладно встретила не общественность (она-то как раз была в восторге от нее), а все те же критики, причем в своем неприятии они исходили из разных посылов: одни просто завидовали таланту Гайдая, другие оказались без элементарного чувства юмора. Сами посудите: как могла общественность встретить «Бриллиантовую руку» прохладно, если она, эта общественность, сидела на голодном пайке – в те годы дела на отечественном комедийном фронте были не самыми успешными. В 1968 году на экраны страны вышло около десяти новых советских кинокомедий, из которых только две (!) имели устойчивый успех: «Трембита» Олега Николаевского и «Золотой теленок» Михаила Швейцера (оба фильма вышли в конце года, поэтому их прокатные показатели учитываются по следующему году). В 1969 году вышло еще меньше фильмов веселого жанра, созданных руками наших мастеров, – восемь. Но и здесь по части зрительского успеха ни один фильм не может сравниться с творением Леонида Гайдая.

Но вернемся непросредственно к герою нашего повествования – Андрею Миронову.

1 июля он играл в «Интервенции», 2-го – в «Женитьбе Фигаро», 6-го – в «Дон Жуане», 7-го – в «Женитьбе Фигаро», 9-го – в «Интервенции», 11-го – в «Клопе», 14-го – в «Женитьбе Фигаро», 16-го – в «Интервенции», 18-го – в «Женитьбе Фигаро», 19-го, 20-го – в «Интервенции», 22-го – в «Клопе», 23-го – в «Женитьбе Фигаро», 26-го – в «Дон Жуане», 28-го – в «Женитьбе Фигаро», 29-го – в «Клопе».

В августе это были следующие спектакли: 1-го – «Интервенция», 3-го – «Женитьба Фигаро». Этим спектаклем Театр сатиры закрыл свой очередной сезон в Москве. Артисты разъезжались по отпускам, в том числе и Миронов с Егоровой. Правда, уезжали они в разные места: Миронов собирался отдыхать с отцом в санатории «Эстония» в Пярну, а Егорова – в Гаграх. Но они договорились не забывать друг о друге и связь поддерживать посредством почты. Первой уехала Егорова – сразу после закрытия сезона в театре. Закрытие отмечали на квартире Миронова в Волковом. Народу туда набилось много, впрочем, так было всегда, когда Миронов собирал у себя сослуживцев. Гости вели себя раскованно: ели, пили, танцевали, хохмили. Одну из хохм придумал вечный массовик-затейник Марк Захаров. Он предложил… бросать с балкона (а это был седьмой этаж!) складные стулья. И первым выбросил один из таких стульев. За первым полетели и все остальные. Потом всей гурьбой артисты бросились вниз. Собрали стулья, поднялись наверх и опять кидали их с балкона. Когда это развлечение надоело, решили отправиться на Воробьевы горы. Там Захаров вспомнил свою старую хохму – сжигать денежные купюры с изображением Ленина. Спустя много лет страсть к пиротомании выльется в куда более серьезную акцию – Захаров публично сожжет свой партбилет. Но это случится в 91-м, а пока на дворе конец 60-х.

После отъезда Егоровой Миронов оставался в Москве еще две недели – он снимался в очередном фильме. Это хоть и была комедия, но уже не эксцентрическая. И роль в нем была далека от той, что он сыграл у Гайдая. Более того, это была роль из разряда классических – экранизация рассказов А. Чехова в киноальманахе « Семейное счастье». Миронов играл в новелле «Мститель» молодого режиссера Андрея Ладынина главную роль: мужа-рогоносца Федора Федоровича Сигаева. Сюжет новеллы был незамысловат. Сигаев, застав свою жену (актриса Алла Будницкая) с любовником, отправлялся в оружейный магазин, чтобы купить револьвер и застрелить обоих, а потом и себя. Однако в итоге струсил и купил вместо пистолета… сетку для птиц ценой в 8 рублей. За эту небольшую роль Миронов будет удостоин гонорара в 788 рублей.

Съемки фильма проходили в павильонах «Мосфильма» и на натуре в Подмосковье. Учитывая короткий метраж каждой из новелл (их было несколько), съемочных дней у Миронова было немного – всего 21. Съемки продлились всю вторую половину июля и начало августа. И 12-го числа Миронов прибыл на отдых в Пярну. Погода в те дни выдалась жаркая, поэтому целыми днями он купался и загорал на пляже. Кроме отца и супругов Плучеков, практически ни с кем не общался – не хотелось. И почти ежедневно вспоминал про Егорову, которой в одном из своих писем так и написал: «Мечтаю скорее сожрать тебя… дорогушечка сисясьтенькая!» Однако эта мечта сбудется не скоро – только через месяц.

Во время отдыха Плучек поделился с Мироновым идеей нового спектакля, приуроченного к надвигающейся дате – 100-летию В. И. Ленина. Это была «Первая Конная» Всеволода Вишневского. «Но это будет совсем не то, что сделали в Вахтанговском, – объяснял режиссер свою задумку. – У нас это будет эдакий солдатско-матросский мюзикл. И ты, Андрей, будешь играть в нем главную роль». «А что, идея неплохая, – поддержал задумку режиссера Миронов. – А кто сделает новую редакцию?» «Александр Штейн, – последовал ответ. – Он уже дал свое согласие».