Василий Аксенов - Ленд-лизовские.Lend-leasing

В городе дружба оставляла желать много лучшего. Ну, кинопоходы в «Вузовец» почти всегда были классными! Всей компанией, а то и вдвоем — самые сокровенные мгновения, соединения рук — они посмотрели «Сестру его дворецкого», «Полярную звезду», «Миссию в Москву», «Небесный тихоход», «Три мушкетера», где переодетые повара плясали в тавернах и пели что-то вроде:

Били, били, били, били, били

Во вторник и в четверг.

Бомбили-били-били-били

Берлин и Кёнигсберг!

Тревогу бом-бом-били

За каждых два часа,

А Геббельс в это время брил на опе волоса…

А также видели и нашу комедию «Близнецы», в которой Людмила Целиковская с припухлыми глазками (это заметила наблюдательная Вольсман) сидела на столбе в американских брюках и напевала американскую песенку, из тех, что, кажется, называются «плюз», на русском языке:

Друг мой ласковый, где ты в этот час?

Где ты. Я жду тебя…

В этот момент он даже осмеливался погладить ее локоть, отчего она дергалась, словно лягушка под током.

А все-таки дружба со Стеллкой начинала буксовать. В частности, поставлен был под вопрос самый, можно сказать, священный обычай дружбы: кто носит ее портфель? Однажды он заметил, что Вольсман прячется после уроков. Быстренько как-то проскальзывает от садика школы № 3 до аптеки на Б. Галактионовской. А из аптеки выходит крупный и солидный пионер, мой одноклассник Юрочка Ратгер. Она по-хозяйски, как леди Гиневра Ланселоту, передает ему свой портфель, и они начинают степенно удаляться в сторону Лядского сада.

Глупо, конечно, предъявлять права на чей-то девичий портфель, и он даже разговора не заводит о сопернике из профессорской семьи. Он был, между прочим, в наследственном доме Ратгеров. Слово «наследственный» совсем не означает, что это собственность Ратгеров. Просто это значит, что дом у этой семьи никогда не отберут, если и Юрочка станет профессором, а он им непременно станет. Елки-палки, можно себе представить восторг Стеллочки в доме Ратгеров! Большие просторные помещения, где ходят три кота, сами происходящие из Ратгеров.

Еще один серьезный случай подтвердил, что их дружба пребывает в курьезном состоянии. Однажды тетю Котю возле Радиокомитета остановил солидный товарищ в тесном двубортном пальто и в стареньком кепи импортного покроя. Он представился как инженер Вольсман из Авиапрома и поинтересовался, не является ли симпатичная дама известной сотрудницей Радиокомитета и не в ее ли семье воспитывается мальчик, известный как Акси-Вакси, лишившийся своих родителей?

Между нами говоря, я знал его отца и к тому же ходил на лекции его матери. Иногда я даже думаю, что с ними произошла какая-то юридическая ошибка. Но дело сейчас не в этом, а в том, что ваш мальчик постоянно выслеживает нашу дочь. Мы были бы вам весьма благодарны, если бы вы сделали своему воспитаннику соответствующее внушение. Ведь она еще ребенок, маленький цветок, взращенный в оранжерее.

Так выглядела эта встреча в пересказе тети Коти в ходе соответствующего внушения. Акси-Вакси ничего не ответил, стиснув зубы в манере юнги Билла, покинул помещение. Блуждал до полуночи и думал, как сбежать на Валаам или в город Ленинград, где погиб его сводный брат во время страшной блокады и где сейчас живет его двоюродный брат Димка с его мамой, сестрой моей мамы. Ну, в общем, пришлось смириться, чтобы завершить класс. Прошли все эти мучительные месяцы, когда делаешь вид, что встречаешься совершенно случайно. Юнга Билл кривил с досадой губы, а сам, страдая, думал, какой был брошен на него взгляд: равнодушный или нежный, мятежно-страдальческий или мещанский по литеру А.

Наконец настало раннее лето. Высокий берег Волги с его Услоном и разными Морквашами расцвел сиренью и черемухой. Дети с родителями собирались на дебаркадерах, чтобы следовать веселым походом в недалекие пионерлагери. Котельники во главе с тетей Ксеней направлялись на пристань «Набережные Моркваши», чтобы проследовать в Пустые. На пароходике семилетний Шуршурчик изображал из себя одновременно и рыбака, и военного «наводчика орудий» вроде его папы. Галетка, не отрываясь, читала книжечку Мирры Лохвицкой петроградского издания 1918 года. Совсем недавно чтение стихов стало ее страстью. Она познакомилась с двумя ее сверстницами, сестрами Розановыми, которые горделиво и все-таки осторожно намекали на их родство с какой-то поэтессой Розановой. Вот именно из их библиотеки получала Галетка увядшие пожелтевшие книжицы и наполнялась каким-то особым пиететом и восторгом.

Юнга Билл делал вид, что он имеет только косвенное отношение к этой компании. Будто бы он такой уже самостоятельный соседский юноша, которого попросили присмотреть за детьми. И вдруг он увидел Натэллу с мамой, на которую оборачивались все инвалидные мужчины. Девочка, ближайшая товарка Стеллы, сделала ему знак, что сейчас подойдет. Дождавшись момента, когда к мамочке пришвартовался слегка прихрамывающий капитан третьего ранга, Натэлка подбежала к Акси-Вакси.

«Она частенько спрашивает о тебе и даже плачет», — выпалила она подготовленную фразу. Но он был тверд, как его прототип. И ничего не сказал в ответ. Не нужен был ему ее привет. И тормозил он ей отправку мадригалов.

С первого дня в лагере он стал играть левым полузащитником в футбольной сборной. Играли по системе «Дубль-Вэ», то есть по «W», то есть ему не светили совсем голевые моменты. Он должен был посылать пассы по краям и в центр, а также останавливать мячи, прибывающие с враждебной территории. Что касается голевых ситуаций, ему отводилась, и то изредка, подача «корнер». Короче говоря, шумной славы в таких обстоятельствах не стяжаешь. Акси-Вакси носился по полю и всюду старался просунуть досужую ногу или снять снабаш только лишь ради престижа «Пустых» и для торжества над «Набережными». И вдруг забил два гола нахальным соперникам, у которых капитан Гром (Громов) носил на майке эмблему ВКФ. И вот благодаря неожиданным прорывам хавбека наша команда стала чемпионом подросткового турнира. Никто не мог понять секрета этого юнца, за исключением девочки Стеллы Вольсман: она и была секретом.

Воодушевленный Акси, храня в душе образ этой тонконогой и узкоплечей девчонки, ходил теперь на стадион и на беговой дорожке отрабатывал бешеный спурт, нужный для неожиданных прорывов. Эля Крутоярова и ее помощник Равиль Мухаметзянов по прозвищу Муха пришли однажды на стадион с секундомером. Недалеко от них на траве расположились две девочки из третьего отряда, Стелла и Нэлла.

«Эй, Вакси-Акси, хочешь, я тебе замерю стометровку?» — крикнул Равиль. «Ну давай», — пожал плечами мальчик-юнец и принял стартовую позицию.

Старт! Рывок. Мелькание локтей и колен. Финиш! Равиль показал Эле секундомер. Та присвистнула. Похоже на то, что наш Акси-Вакси побил рекорд Джесси Оуэнса! Замерили еще несколько стартов. Стабильный результат: 10,1!