Ширер Уильям - Взлет и падение третьего рейха (Том 1)

Но для истории важна не фарсовая сторона встречи между министром иностранных дел Германии и послом его величества в Берлине, проходившей в ночь на 31 августа, а событие, которое произошло во время этой бурной встречи и которое выявило последнее мошенничество Гитлера и открыло наконец сэру Невиллу Гендерсону, хотя и слишком поздно, глаза на третий рейх.

Риббентроп едва взглянул на ответ английского правительства, а пояснений Гендерсона и вовсе почти не слушал {Хотя и написанная в примирительном тоне, британская нота по сути оказалась жесткой. Правительство его величества "разделяет" желание Германии улучшить отношения, но оно не может жертвовать интересами своих друзей ради достижения этого улучшения. Оно отчетливо осознает, что правительство Германии "не может жертвовать интересами Германии, но и правительство Польши находится в таком же положении". Правительство Великобритании вынуждено сделать "небольшую оговорку" в отношении условий Германии и, выступая всецело за скорейшие прямые переговоры между Берлином и Варшавой, "считает невозможным установить контакт уже сегодня". (Текст из Британской синей книги, с. 142-143.) - Прим. авт.}. Когда Гендерсон спросил о предложениях Германии, которые Гитлер обещал представить английскому правительству в своем последнем послании, Риббентроп презрительно ответил, что уже поздно об этом говорить, так как польский эмиссар до полуночи не прибыл. Тем не менее предложения были подготовлены и Риббентроп стал их зачитывать.

Читал он по-немецки, очень быстро, невнятно произнося слова. "Тон его был раздраженным", - докладывал Гендерсон.

"Из шестнадцати пунктов я уловил содержание только шести, но совершенно невозможно гарантировать точность восприятия без тщательного изучения самого текста. Когда он закончил чтение, я попросил разрешения взглянуть на текст. Риббентроп категорически отказал, презрительным жестом швырнул текст на стол и сказал, что теперь предложения устарели, так как польский эмиссар не прибыл до полуночи" { Риббентроп, который, как показалось автору этих строк, являл собой в Нюрнберге весьма жалкое зрелище и хуже всех защищался, заявил, что Гитлер сам "лично продиктовал" все шестнадцать пунктов и "настрого запретил выпускать текст предложений из рук". Почему - он не объяснил, да ему и не было задано такого вопроса. "Гитлер сказал мне, - уверял Риббентроп, - что я могу довести до сведения британского посла только суть предложений, если сочту нужным. Я сделал намного больше: я зачитал предложения от начала до конца". Д-р Шмидт отрицает тот факт, что Риббентроп читал так быстро, что английский посол не мог ничего понять. Он утверждает, что министр иностранных дел читал, "не особенно торопясь". Гендерсон, по словам Шмидта, "не был большим знатоком немецкого языка", и от встречи было бы больше пользы, если бы он говорил на родном языке. Риббентроп прекрасно владел английским, но отказался говорить на этом языке во время встречи. Прим. авт .}.

Может, они и устарели, поскольку немцы предпочли считать именно так. Важно другое - немецкие предложения не были рассчитаны на то, чтобы их воспринимали всерьез. Это был чистый обман. Он нужен был для того, чтобы убедить немецкий народ, а если удастся, то и общественное мнение, что Гитлер в самую последнюю минуту пытался добиться разумного урегулирования разногласий с Польшей. Фюрер фактически это признал. Д-р Шмидт слышал, как позднее он говорил: "Мне нужно было алиби, особенно в глазах немецкого народа, чтобы показать, что я сделал все ради сохранения мира. Этим объясняются мои великодушные предложения относительно урегулирования вопросов о Данциге и коридоре" {Все шестнадцать пунктов предложений были переданы немецкому поверенному в делах в Лондоне в 21.15 30 августа, за четыре часа до того, как Риббентроп "невнятно" зачитал их Гендерсону. Однако немецкому послу в Лондоне был дан приказ держать предложения "в строжайшей тайне и не говорить о них никому до дальнейших распоряжений". Гитлер в ноте, направленной накануне, как мы помним, обещал предоставить предложения в распоряжение британского правительства до приезда представителя Польши. Прим. авт.}.

В сравнении с требованиями последних дней эти требования действительно можно назвать на удивление великодушными. Гитлер требовал возвращения Германии Данцига и плебисцита на территории коридора, и то только через двенадцать месяцев после того, как улягутся страсти. Польше остается порт Гдыня. Какой бы из сторон ни достался коридор, она предоставляет другой стороне возможность иметь в коридоре шоссе и железную дорогу с правами экстерриториальности. Это означало пересмотр "предложения" Гитлера, выдвинутого весной прошлого года. Предполагалось перемещение населения, предоставление прав гражданам каждой страны, живущим в другой стране.

Напрашивается вывод, что если бы эти предложения выдвигались серьезно, то они несомненно составили бы по крайней мере основу для переговоров между Германией и Польшей, помогли бы избежать еще одной войны в течение жизни одного поколения. Немцы услышали эти предложения по радио в 21.00 31 августа, через восемь с половиной часов после того, как Гитлер отдал наконец приказ о нападении на Польшу. Насколько я могу судить, они сыграли свою роль в обмане немцев. Они ввели в заблуждение и автора этих строк, который слушал предложения по радио и на которого они произвели сильное впечатление, о чем он упомянул в радиопередаче на Америку в тот последний мирный вечер.

Гендерсон вернулся в посольство его величества в ночь на 31 августа убежденный, как он вспоминал позднее, что "последняя надежда сохранить мир испарилась". Но он не бездействовал. В два часа он поднял с постели польского посла и попросил его срочно приехать в посольство, где дал ему "объективный и достаточно сдержанный отчет" о своем разговоре с Риббентропом. Он сказал, что основные немецкие требования - передача Германии Данцига и плебисцит в коридоре и что эти требования не кажутся ему неправомерными. Он предложил Липскому рекомендовать своему правительству немедленно выступить с предложением об организации встречи между Рыдз-Смиглы и Герингом. "Я счел своим долгом добавить, - пишет Гендерсон, - что не могу поручиться за успешный исход переговоров, если их будет вести герр фон Риббентроп" { В послании Галифаксу, которое было зарегистрировано в 5.15 утра (31 августа), Гендерсон докладывал, что "в сильных выражениях" посоветовал Липскому "позвонить Риббентропу" и выяснить суть немецких предложений, чтобы передать их в Варшаву. "Польский посол, - писал далее Гендерсон, - обещал немедленно связаться по телефону со своим правительством, но он настолько инертен и настолько связан инструкциями... что я слабо верю, что его действия принесут успех". - Прим. авт. }.