Исаак Кобылянский - Прямой наводкой по врагу

Наше застолье длилось несколько часов, благо и выпивки, и закуски было вдоволь. Тосты следовали один за другим, каждый из выступавших подчеркивал заслуги своего подразделения, своей службы. Упомянули всех, включая и политработников, и службу тыла, но ни слова не было сказано о главном человеке на полях сражений — о солдате-пехотинце. Я терпеливо выслушивал все тосты, надеясь, что кто-нибудь вспомнит о пехоте, но таких не оказалось. Разгоряченный солидной дозой выпитого, я решительно поднялся и произнес тост в честь нашей доблестной многострадальной пехоты. После застолья собравшиеся долго пели фронтовые и народные песни, а закончили встречу традиционным «посошком».

С особой торжественностью и теплотой было отмечено в Севастополе 9 мая 1969 года — день 25-летия освобождения города. Но не только торжественными мероприятиями памятны мне эти дни. Здесь, в Севастополе, я встретился с близкими боевыми товарищами Винокуровым, Камчатным и появившимся наконец Карпушинским.

Удивительная встреча состоялась в общежитии, где нас поздним вечером разместили на ночлег. По соседству с комнатой, куда направили меня и Карпушинского, помещались супруги Рожковы, прибывшие сюда накануне. Узнав, что рядом находится Мария, хирургическая сестра, оперировавшая его зимой 1943 года, Василий решил, несмотря на поздний час, немедленно повидать ее. Я постучал в дверь, пришлось представиться, после чего Федор, в трусах и майке, отворил дверь. Мы вошли. Мария, накрытая одеялом, лежала в постели и с недоумением смотрела на сопровождавшего меня незнакомца. На вопрос, узнает ли она этого человека, заверила, что видит его впервые. Карпушинский несколько раз, обращаясь к ней на «ты», повторил, что они хорошо знали друг друга, но Мария была непреклонна. Тогда Василий объявил: «Уж теперь ты меня точно вспомнишь!» и, ко всеобщему изумлению, приблизившись к Марии, расстегнул и начал опускать брюки. «Да он с ума сошел, что ли?» — мелькнуло в мозгу, когда мой товарищ, задрав сорочку и майку, приспустил верхнюю часть черных сатиновых трусов и повернулся боком к кровати. Никто еще не успел среагировать, а Мария с громким криком «Вася!» вскочила с постели и, как была в ночной сорочке, бросилась обнимать и целовать Василия: она узнала характерный шрам от раны, которую зашивала 26 лет назад.

За два дня до кульминации праздника я предложил Карпушинскому и Винокурову (Камчатный приехал днем позже) вместо участия в военно-исторической конференции отправиться в долину реки Бельбек, туда, где располагалась наша батарея накануне штурма Севастополя. Оттуда было недалеко и до злополучного места, где тяжело ранило Карпушинского. Оба товарища сомневались в успехе этого мероприятия, но я настоял на своем. Водитель такси, которое мы остановили, узнав, куда хотим попасть, бесплатно отвез нас к диспетчерской, куда вскоре должен был вернуться с маршрута «дядя Федя» — старожил Севастополя, знаток пригородных поселков. Ждать пришлось недолго, и мы отправились в путь. Останавливались несколько раз в местах, где было довольно похоже, однако не все сходилось с тем, что хранила память. После часа безрезультатных поисков решили, что следующая попытка будет последней. Она оказалась счастливой. Отойдя от машины, я вскоре обнаружил оплывшие края огневой позиции, где, похоже, стояла моя пушка. Чтобы исчезли сомнения, решил поискать следы блиндажа, вырытого нами у основания скалы. Увидел нависающую скалу, подошел к ней и действительно обнаружил слегка размытые очертания прямоугольной ямы. Сомнения рассеялись, и я, обрадованный встречей с прошлым, побежал за Львом и Василием, которые курили рядом с машиной. Теперь уже было несложно разыскать место, где ранило Карпушинского. Там было много ржавых осколков от авиабомбы. Один из них Василий спрятал в карман, чтобы дома показать внукам...

Вернусь к концу 60-х годов. С каждой очередной встречей ветеранов дивизии росло число ее участников. Кто-то узнавал о киевском совете случайно, несколько человек получили наш адрес в Москве, где действовал совет ветеранов 2-й гвардейской армии (мы стали одним из его филиалов). Теперь нас стало больше девяноста, и в списке я с радостью обнаружил еще несколько знакомых фамилий фронтовиков.

1970 год был знаменательным: исполнялось 25 лет Победы, и наш совет ветеранов решил отметить его с особым размахом. Я вызвался создать стенд с фотографиями фронтовиков, благо многие сохранили снимки свои и друзей, нашлись и групповые снимки разных лет.

Фотографий набралось довольно много, я расположил их на шести листах ватмана, каждый посвящался одному из периодов боевых действий дивизии. Профессиональный художник сделал красивые заголовки и виньетки. Все удалось на славу, оставалось надеяться на хорошую погоду, так как праздник решили проводить во дворе соседней школы. Увенчалась успехом еще одна моя инициатива: дизайнеры и умельцы НИИ, в котором я работал, за символическое вознаграждение изготовили сто красивых памятных значков для всех участников встречи.

8 мая я несколько раз побывал на вокзале, встречая близких фронтовых друзей. Восемь человек остановились в нашем доме: Винокуров, Пантелеев и Черный с женами, Женя Лившиц и Аня Корчагина (обеим посвящено немало строк в этой книге). Я был несказанно взволнован встречей с людьми из фронтового прошлого и радовался тому, что благодаря мне они смогли повидать друг друга. Вера принимала наших гостей как родных или самых близких друзей. Вернувшись в свои города, все они присылали нам письма, полные благодарности за сердечный прием.

9 мая мы приехали в школу задолго до начала торжества. Погода стояла чудесная. Я развесил листы фотостенда вдоль аллеи, по которой приходили гости, и в течение всего дня радовался, наблюдая издали, как около моих плакатов собираются группы ветеранов, что-то разглядывают, о чем-то беседуют.

Стараниями нашего генерала в Киев было доставлено хранившееся в Центральном музее Советской армии боевое знамя дивизии с памятным девизом «За нашу советскую Родину!». Оно было развернуто во время короткого митинга, которым открылся праздник. Затем нас приветствовали школьники, после чего состоялось многочасовое застолье с бесчисленными тостами, воспоминаниями, песнями и танцами седых ветеранов. В общем, праздник удался, фронтовая дружба продолжилась, не напрасны оказались наши старания.

В мае 1977 года наши ветераны собрались в г. Волжском, там, где 25 лет назад дивизия начала воевать на Сталинградском фронте. Здесь я и Пантелеев неожиданно встретились с нашим бывшим наводчиком храбрецом Дмитрием Щербининым, участником исторического Парада Победы. Вернувшись с войны, Щербинин все годы жил в небольшом сибирском селе и совсем недавно каким-то чудом узнал о встрече ветеранов. Рослый широкоплечий Дмитрий, казалось, стал еще крупнее, правда, совсем полысел. Когда мы встретились, он прослезился и едва не задавил меня в своих могучих объятиях. Затем, бережно достав из кармана пиджака сверток документов, Щербинин протянул пожелтевший листок с текстом благодарности Верховного Главнокомандующего участнику взятия Кенигсберга. Под текстом, рядом со значком / (за) и словами «Командир части», стояла моя подпись. Тут уже и я расчувствовался. Рассказав о своей семье, Дмитрий приглашал меня приехать с женой к ним на чистую сибирскую природу, в последующей переписке многократно повторял приглашение (я, в свою очередь, приглашал их к нам), но годы и расстояния не позволили встретиться семьями.