Федор Раззаков - Страсть

– А, вот, значит, она какая… – говорю.

И чем больше я на нее смотрел, тем больше во мне крепло убеждение, что Алла – человек действительно незаурядный. В ней чувствовалась та особая серьезность, которая не часто встречается в молодых людях. Поразило меня и то, как она была одета. На ней было очень хорошего качества бежевое платье явно не отечественного производства, сидевшее с большим изяществом. Таким же изяществом отличались и ее, судя по всему безумно дорогие, импортные туфельки. Как выяснилось позже, Алла могла себе позволить подобную роскошь по одной простой причине – ее сестра была замужем за советником советского посольства в Великобритании, где, как известно, к предметам дамского туалета относились далеко не с такой пуританской суровостью, как у нас…

Одним словом, после того памятного вечера я стал искать возможности встретиться с Аллой. И когда мы однажды с группой старшекурсников выступали в Октябрьском зале Дома союзов, я зашел за кулисы и стал закидывать удочку, не едет ли кто в сторону метро «Краснопресненская» (дело в том, что я заранее выведал, что Алла живет в районе Хорошевского шоссе). Таким образом я и напросился к ней в провожатые. Проводил ее до подъезда, постояли, поговорили, очень трогательно попрощались.

А на следующий день было 7 ноября. Родные все уехали на праздники на дачу, и я в нашей квартире на «Войковской» оставался один. Стал думать, как лучше провести праздничные дни с понравившейся мне девушкой, но выбор у меня ввиду катастрофического отсутствия денег был, увы, не очень-то велик. Поход в ресторан или в кафе явно отпадал, оставалось разве что кино. С другой стороны, грех было упускать такую возможность побыть вдвоем, без посторонних глаз, приглядеться друг к другу поближе, да и, в конце концов, просто хорошо провести время. В итоге я пригласил Аллу к себе в гости и, постаравшись не ударить лицом в грязь по части угощения даже при своих скромных возможностях, накрыл столик на двоих. Даже про свечи не забыл. Кстати, именно при свете свечей я заметил, какие у нее красивые ноги.

Алла оказалась человеком очень спокойным, выдержанным, достаточно ироничным, то есть обладала всеми признаками истинной интеллигентности. Я уж было подумал, не происходит ли она из какой-нибудь «профессорской» фамилии… Но выяснилось, что семья у нее самая обычная, рабочая, а сама Алла родом из Подольска. Сестра ее была танцовщицей в Ансамбле песни и пляски Советской Армии под управлением Бориса Александрова, где ее, собственно, и заприметил ее будущий муж-дипломат… Короче говоря, мы провели с Аллой прекрасный теплый вечер, после чего и началась наша с ней бурная студенческая любовь. Когда же я перешел на третий курс, а она соответственно на пятый, мы решили пожениться…»

После свадьбы молодые поселились у родителей супруга на «Войковской», так как старшая сестра Лещенко тогда тоже вышла замуж и освободила жилплощадь. В течение нескольких лет молодые жили с родителями, однако, когда дела у них пошли в гору – Лещенко стал солистом Гостелерадио, Алла тоже выступала на сцене (правда, звезд с неба не хватала), – они сумели скопить деньги и в 1971 году купили кооперативную квартиру в Чертанове. Однако в скором времени и этот вариант их не устроил (слишком далеко было добираться оттуда до центра города), и в 1974 году Лещенко купил еще один кооператив – на 3-й Рыбинской улице, что в Сокольниках. Но и там супруги прожили недолго: воспользовавшись подвернувшейся оказией, сестра Аллы уехала с мужем жить за границу и оставила свою роскошную квартиру на проспекте Мира младшей сестре.

Между тем к моменту второго переезда семейные дела у наших героев уже не шибко ладились. Причин было несколько. Первая – длительные разлуки. Поскольку молодые работали в разных коллективах (Лещенко служил в Театре оперетты, а Абдалова – в оркестре Леонида Утесова), они ездили на гастроли в разное время и виделись очень редко. В итоге их совместная жизнь превратилась, мягко говоря, в некое странное, условное существование.

Вторая причина – творческая ревность. В то время как Лещенко с каждым годом становился все популярнее и популярнее, его жена, которая в ГИТИСе подавала большие надежды, на большой сцене как-то потерялась. Когда ее муж был уже признан звездой всесоюзного масштаба, Алла считалась примой всего лишь в пределах утесовского оркестра.

Первый серьезный конфликт в семье Лещенко грянул в январе 1974 года. Он тогда только-только вернулся из гастрольной поездки по Японии, и у них с женой в первый же день после встречи разразился скандал. Причем грандиозный. А закончилось все тем, что Лещенко собрал свои вещи и, покинув квартиру на проспекте Мира, перебрался к себе в Сокольники. Спустя год супруги вроде бы помирились, и Абдалова даже переехала к мужу. Но, как потом оказалось, это было временное примирение.

В сентябре 1976 года, вернувшись из Монреаля с Олимпийских игр, на которых он присутствовал в составе группы поддержки, Лещенко отправился с гастролями в Сочи. И там встретил свою новую любовь. Произошло это следующим образом.

Вместе с Лещенко в Сочи выступали и другие популярные исполнители, в частности его коллега Валерий Ободзинский. И вот однажды к Лещенко в гостинице подошел его администратор и предложил провести сегодняшний вечер в приятной компании: дескать, познакомился с двумя девушками, не будешь ли четвертым? У певца на вечер были совсем иные планы – он хотел просто отдохнуть от концертов, поэтому ответил уклончиво: мол, подумаю. Но долго думать не пришлось. Едва они с администратором вошли в лифт, как туда же вошли и те самые две девушки. Администратор тут же оживился:

– Легки на помине, я о вас только что своему другу рассказывал. Знакомься, Лева, это Галя, а это Ирина.

Лещенко сразу догадался, что Галя – девушка приятеля, а Ирину он «сватает» для него. Но поскольку никакого особенного впечатления протеже администратора на него не произвела (девушка хоть и была высокой, хорошо сложенной брюнеткой с длинными распущенными волосами и темными карими глазами, но выглядела уж больно субтильной, если не сказать тощей – почти как известная топ-модель 60-х Твигги, которая голодовками довела себя чуть ли не до 20-килограммового веса), он подумал: «Ну уж нет, дружище, ничего у тебя не выйдет!» Короче, Лещенко стал отказываться от совместной вечеринки под предлогом занятости, но его приятель оказался крайне настырным типом. Он так посмотрел на певца, что Льву стало понятно – для приятеля все происходящее составляет сейчас вопрос жизни и смерти. В результате все четверо направились обедать в ближайшую шашлычную.

Стоявший в дверях швейцар, узнав популярного певца, расплылся в широченной улыбке и тут же услужливо распахнул двери: «Кто к нам пришел! Пожалуйста, проходите». Та же картина наблюдалась и в самом ресторане: официанты мгновенно засуетились и усадили четверку за самый лучший столик, услужливо заглядывая при этом Лещенко в глаза – чуть ли не пылинки с него сдували. А Ирина все это время с удивлением взирала на происходящее, пытаясь понять, в чем же дело. Спросите, почему? Дело в том, что с 1972 года она училась в Венгрии (ее направили от кафедры зарубежных стран экономического факультета МГУ в Будапештский университет в порядке обмена опытом) и гораздо лучше разбиралась в тамошних кумирах, чем в советских. Достаточно сказать, что из всех советских певцов она в то время хорошо знала только Иосифа Кобзона, а кто такой Лев Лещенко, Ирина и понятия не имела. Хотя он на тот момент был куда популярнее Кобзона: две его последние песни – «Прощай» и «Соловьиная роща» – звучали чуть ли не из утюгов. (Лично я на своей «Комете-209» заслушал «Рощу» до дыр, а шутники из народа переиначили первую строчку этой песни на свой манер: «И с полей доносится: «Налей!» – Ф. Р.)