Федор Раззаков - Нежность

«Все, что вы видите в этой квартире, нажито и появилось здесь еще при советской власти, до перестройки. Раньше я задумывалась: хочу я это купить или не хочу, а сейчас – могу или нет. Мы не курим, алкоголя не пьем, в круизы не ездим. От личного автотранспорта отказались еще в середине 80-х. Живем достаточно скромно – на пенсию (муж получает еще президентскую надбавку), работаем в театре, никогда не отказываемся от творческих встреч со зрителями. Все свободное время Олег Александрович пишет маслом картины…»

В августе 2009 года О. Стриженову исполнилось 80 лет. Естественно, этому событию уделили внимание многие российские СМИ: было опубликовано несколько интервью с ним и его супругой. Так, в газете «Московский комсомолец» (номер от 10 августа, автор – А. Мельман) Пырьева рассказала следующее:

«Пишут, что у Олега Александровича тяжелый характер. Ничего подобного! Это добрейший человек. Тяжелый он с хамами. Вот они и раздули про него такие слухи. Конечно, с ним непросто. Он же по гороскопу Лев. А значит, человек независимый и вспыльчивый. А я – Рыба. По идее, это два абсолютно несовместимых знака. Звезды говорят, что мы вообще не должны жить вместе, но живем же! Уже 33 года.

Рыбы все держат в себе. Так и я никогда не выплескиваю на других свой негатив. Если с Олегом Александровичем мы в чем-то не поладим, я сделаю паузу, отойду в сторонку и точно знаю, что все перемелется. Так что врут гороскопы. Мы давно уже с Олегом одно целое: думаем одинаково, да и поступаем так же. У нас общие привычки, вкусы. Правда, он еще любит рисовать и очень хорошо это делает. А я – нет. Зато я компенсирую это кулинарными талантами…

Его сын Саша приезжает к нам, когда у него есть время. Да не один, а с женой и детьми. Мы их обожаем. Старшая, Настенька, учится в Лондоне. Сашенька, которой 8 лет, тоже у нас бывает.

Распорядок дня у нас с мужем такой. Утром легкая зарядочка, потом пьем крепкий зеленый чай и идем прогуливаться. Вот такой моцион. Ходим на Гоголевский бульвар. На Калининском проспекте бываем, общаемся с благодарными зрителями. Все-таки Олега Александровича еще узнают…

Еще у нас есть кот Тихон… Мы приписаны к ЦКБ и два раза в год ложимся туда, проверяемся. Слава богу, все бесплатно. Заслужили, наверное».

В первый раз Сюткин женился в начале 80-х, когда ему было едва за двадцать. Но, прожив с женой около двух лет и заимев дочку, развелся. Не остановило его даже то, что несколько лет назад сам оказался брошенным ребенком и потом в течение целых десяти лет отказывался общаться с отцом.

Вскоре после развода Валерий женился во второй раз. Со своей новой женой он познакомился случайно – это была девушка его друга. Вспоминает он сам: «Я многое позволял себе тогда, чего не хочу позволять сейчас». Во втором браке у Валерия родился еще один ребенок, на этот раз сын. Но рождение ребенка так и не сделало Сюткина добропорядочным отцом семейства. Попсовая жизнь, в которой он «варился» вот уже несколько лет (в середине 80-х играл в группе «Зодчие», с 1990 года – в «Браво»), кидала его во все новые любовные авантюры. В те годы Сюткин был отъявленным бабником, в чем и сам не стеснялся признаваться: «Я был ловеласом. У меня были какие-то девушки, я знакомился здесь, там и еще где-то одновременно. Приходилось обманывать, выкручиваться… Это в принципе нормально, если человек ведет жизнь ловеласа и не скрывает этого. У меня тогда было чувство, что вся интересная жизнь проходит мимо меня, я и старался за ней успеть – шумные компании, девушки тут и там. Было неплохо…»

Жена певца догадывалась о похождениях супруга, но предпочитала закрывать на это глаза. Во-первых, у них был ребенок, во-вторых, достаток в семье держался в основном на Валерии. Но в конце концов Валерий сам бросил семью – ушел к другой женщине, к своей третьей жене.

В конце 1992 года Сюткина угораздило влюбиться в 18-летнюю костюмершу группы «Браво» Виолетту. Девушка попала в группу при следующих обстоятельствах. Однажды коллектив «Браво» выступал с концертами в Риге. А поскольку музыканты в то время обходились без костюмера, один из участников группы привел за кулисы свою рижскую знакомую. Виолетта, благополучно закончив химико-технологический техникум, работала тогда манекенщицей в рижском Доме моделей. Когда ей предложили оставить подиум и прийти работать в «Браво», она тут же согласилась. В течение полугода Валерий и Виола общались друг с другом исключительно как сослуживцы. Вплоть до марта 1993 года.

Вспоминает В. Сюткин: «Мы возвращались с гастролей. Дело было ранним утром, мы ехали на заднем сиденье такси и, утомленные перелетом, спали, пока нас по очереди развозили по домам. И во сне случился поцелуй! Бывает же такое! Самое интересное, что никакой прелюдии к этому поцелую не было. Да и после него, проснувшись, мы ничего друг другу не сказали: доехали, вышли из машины и разошлись в разные стороны. Как будто ничего и не было. Прошел месяц, все это время тот поцелуй не давал нам покоя…»

Когда отношения Сюткина с Виолеттой вышли за пределы дружеских, коллеги решили, что у их товарища это очередной служебный роман. Тем более что многие знали, у Виолы другой молодой человек, за которого она не так давно едва не вышла замуж: было сшито подвенечное платье, приглашены друзья, заказан ресторан, но… Виола внезапно передумала. Правда, молодой человек не оставил ухаживаний за Виолой, надеясь в душе, что рано или поздно она станет его женой. Вот тут-то внезапно на горизонте и возник солист «Браво» Сюткин.

В. Сюткин вспоминает: «После того поцелуя наступила пауза… Я пытался себе объяснить: это что, девушка мной интересуется? Хотя она продолжала себя вести так же, как прежде. Тут уже я проявил инициативу. А дальше – все как во французском кино, вспышкой: безумный вечер, переходящий в ночь, когда я понял, что такое любовь в сплаве физиологии, нежности и обаяния, и не мог представить себе, с кем еще смогу быть так близок, как с ней. Она просто вывела меня, взрослого человека, из равновесия. После эпохального поцелуя прошла неделя, и… начался наш роман. В течение четырех месяцев нам удавалось его скрывать…

Затем у нас состоялся очень серьезный разговор, ведь три или четыре раза мы пытались все прекратить, и Виола сказала, что, наверное, все заходит очень далеко и не имеет смысла рушить накатанное. Я разрывался на два фронта, надо было врать, а я не мог, мучился. Не представляю, как люди живут на две семьи или когда у мужчины жена и любовница постоянно?! Я понял, что должен сделать выбор. Виола была права – мой моральный облик был далек от совершенства, и она смотрела на меня так, как любая женщина смотрит в этой ситуации на мужчину, который проводит с ней время, а потом идет в семью. Отвратительно! В общем, набравшись храбрости и не доводя до того, пока все обрастет слухами, я все сказал сам. Для семьи это был гром среди ясного неба, земля расступилась – отношения с женой дошли до крайне враждебных…»