Федор Раззаков - Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне

И как накаркал. Едва он упомянул про гибель, как Высоцкий на очередном повороте не справился с управлением и «Москвич», вылетев в кювет, кубарем покатился вниз. К счастью, овраг оказался не таким уж глубоким и машина, перевернувшись всего один раз, встала на колеса и замерла. Оба пассажира отделались всего лишь легкими ушибами. Зато «Москвичу» досталось: был основательно помят кузов, поврежден мотор. Однако одну из этих неисправностей удалось исправить тут же, на месте. Причем, сделали это совершенно посторонние люди — трое парней, которые стали невольными свидетелями аварии и теперь примчались, чтобы вытаскивать из салона трупы. Каково же было их удивление, когда они увидели живых и невредимых пассажиров. Вот тогда один из парней и предложил всего лишь за трешку, то бишь за три рубля, выправить машину. Он улегся на заднее сиденье и мощными ударами гигантских ступней за каких-нибудь пять минут привел в надлежащий вид кузов. Видимо, не впервой занимался такой «правкой».

Между тем из трех парней не все оказались столь доброжелательно настроенными по отношению к гостям. Например, один из них, после того как его приятель выправил кузов, внезапно выхватил из замка зажигания ключи и припустился с ними бежать в сторону ближайшей деревни. Путешественники оторопели от такой наглости, а оставшиеся парни объяснили, чем вызван столь нехороший выпад их приятеля. Оказывается, таким образом он мстил горожанам за то, что когда-то донецкая милиция оштрафовала его на крупную сумму. Первым опомнился Высоцкий, который бросился в погоню за похитителем. Карапетян вынужден был остаться возле машины, но он отрядил в помощь другу обоих парней, раскрыв предварительно инкогнито своего приятеля. Узнав, что их друг похитил ключи у самого Высоцкого, парни чуть ли не вприпрыжку бросились ему на помощь. Естественно, похититель был найден и ключи вернулись к законному хозяину.

После аварии ехать в Гуляйполе было непрактично — надо было починить машину — и путешественники решили вернуться в Донецк. По дороге они подсадили к себе двух попутчиц, которые оказались работницами одной из макеевских шахт («Бутовская-Глубокая»). Карапетян и здесь не преминул раскрыть инкогнито своего друга, но женщины ему не поверили: мол, яки може быть Высоцкий посреди украинской степи. Но потом их все-таки заставили поверить. В итоге одна из женщин — Алла — предложила переночевать в ее доме в Макеевке и отведать настоящего украинского борща с ватрушками.

Утром в понедельник, 24 августа, хозяйка повела гостей на шахту, где работала, и познакомила с председателем профкома: мол, глядите, кого я вам привезла — самого Высоцкого. Председатель поначалу не поверил, но когда Высоцкий предъявил ему свой паспорт, все сомнения разом отпали. Воодушевленный шахтер тут же предложил гостю выступить с концертом перед его подчиненными. Артист согласился, хотя были кое-какие сомнения на счет правомочности такого выступления.

Дело в том, что Высоцкий, отправляясь в путешествие, не помышлял о гастролях, и поэтому у него не было обязательного в таких случаях маршрутного листа, дающего право на выступления. Но председатель его успокоил: мол, в кои-то веки удалось заполучить к себе такого именитого певца — неужто не уладим такой пустяк? И он тут же связался с парткомом шахты, а через него и с городским отделом культуры. Тамошние чиновники без всяких проволочек разрешили столичному гостю выступить перед шахтерами, уходящими в забой, утром следующего дня. А в тот день, 24 августа, Высоцкому разрешили самому спуститься в забой.

На следующий день состоялся его концерт в переполненной нарядной шахты. Как вспоминает Д. Карапетян: «Спел он шахтерам и „Черное золото“, но слушатели прореагировали на нее без восторга. Тогда Володя исполнил несколько легких песен — для бодрости, перед выходом на смену, и расшевелил аудиторию. Помню реакцию на „Поездку в город“ — на слова: „Даешь духи на опохмелку“; помню сильный гул в зале — то ли акустика, то ли шахтеры переговаривались…»

Пока шел концерт, местные умельцы пытались отремонтировать «Москвич» гостей, однако повреждения были слишком серьезными, чтобы управиться с ними за один день. Поэтому было решено выделить москвичам для поездки в Гуляйполе «Волгу» от дирекции шахты.

26 августапутешественники съездили в Гуляйполе, где встретились с двумя племянницами Нестора Махно и провели в разговорах с ними большую часть дня. Затем они вернулись в Макеевку, к той самой женщине, что пустила их к себе на постой. А вечером следующего дня Высоцкий дал еще один концерт, на этот раз в местном Доме культуры. Причем на него сбежался чуть ли не весь шахтерский поселок. Но поскольку ДК был не резиновый и мог вместить в себя примерно около ста счастливчиков, остальным пришлось довольствоваться трансляцией концерта через громкоговорители, установленные на площади.

После концерта на квартиру, где остановились Высоцкий и Карапетян, пришли дети шахтерской элиты, так сказать, тамошняя «золотая молодежь». Узнав, что гости попали в аварию и в дороге поиздержались, они собрали им деньги. Затем Высоцкий спел несколько песен. Правда строго-настрого запретил записывать их на магнитофон. Объяснил, что появились такие умельцы, которые хриплыми голосами горланят матерные песни, а потом распространяют их по стране на лентах, выдавая за песни Высоцкого. А мордуют потом за них его, Владимира Семеновича. Скажем прямо, странная отговорка: ведь эти крамольные записи распространялись по стране без какой-либо привязки к подлинным записям Высоцкого. Дело, видимо, было в другом: Высоцкий просто не хотел, чтобы в Москве его стали мордовать не столько за незапланированные концерты (про них все равно бы узнали), сколько за их записи, которые стали бы распространяться по стране.

Вернувшись в Москву, Высоцкий пробыл в ней всего лишь пару дней, после чего вновь отправился в путь. На этот раз в официальные гастроли, которые должны были существенно пополнить его скудный бюджет (в театре ему платили порядка 130 рублей). Его гастрольное турне должно было проходить в Казахстане.

Первый концерт он дал в городе Кентау, затем переехал в Чимкент, где за три дня ( 29–31 августа) отработал аж 13 (!) концертов. Самым «урожайным» был день 30 августа— 4 концерта, которые длились с 15 до 21 часа, причем площадки были разные: Филармония, Летний театр ЦПКиО, Дворец цементников и вновь Летний театр. Естественно, при таком раскладе довольными оставались все: и зрители, которые могли воочию лицезреть своего кумира, и сам артист, который заработал приличный гонорар, и устроители концертов, также имевшие свой солидный «навар» с этого, как теперь принято говорить в эстрадной среде, «чеса».