Федор Раззаков - Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне

Тогда же свет увидел новый радиоспектакль с участием Высоцкого — «Богатырь монгольских степей» режиссера Ф. Бермана. Как и в предыдущем радиоспектакле — «Моя знакомая» ( 1969) — здесь у Высоцкого снова главная роль — это был… основатель коммунистической партии Монголии Сухэ-Батор. Судя по всему, взяться за эту работу Высоцкого вынудило только одно — острая нужда в деньгах.

В этом же году, но чуть позже, Высоцкий озвучит на радио еще одну роль — Адама Кукхофа в радиопостановке «Альта» — пароль срочного вызова» режиссера В. Иванова (по пьесе Т. Фетисова и С. Демкина «Красная капелла»).

В середине августав Москву приехала бывшая (первая) жена Высоцкого Иза Жукова. Она работала на Украине в одном из театров, а в столицу ее привела служебная необходимость. Попутно она также хотела переговорить с Высоцким относительно судьбы своего нынешнего мужа — тот тоже был актером, но в данный момент сидел без работы. Весть о том, что в город приехала его бывшая жена, застала Высоцкого врасплох: он находился у себя дома, на улице Телевидения, 11, вместе с матерью Ниной Максимовной и другом — сценаристом Давидом Карапетяном. Иза позвонила ему по телефону и попросила разрешения приехать. Высоцкий ее принял.

Встреча была короткой — длилась минут 10–15 — и произвела на присутствующих не самые приятные впечатления. Бывшие супруги переговорили о своих делах в соседней комнате, поле чего Жукова покинула дом. Как вспоминает Д. Карапетян, он никогда еще не видел Высоцкого таким раздраженным. Высоцкий клокотал: «Черт-те что! Пришла просить за своего парня. Устроить на работу. Что же это за мужик такой, который согласен на помощь бывшего мужа своей бабы?!» Друг попытался возразить: дескать, откуда ты знаешь, что он в курсе? Но Высоцкий только отмахнулся: «Все он знает. Она же наверняка с ним приехала. Небось дожидается внизу…» Как пишет далее Д. Карапетян:

«Странное впечатление осталось у меня от этой мимолетной сцены. Как часто Володя помогал людям случайным, зачастую вовсе этого не заслуживающим. Здесь же — родная жена (пусть бывшая), юные годы, общие воспоминания. Даже мои азиатские мозги отторгали этот странный максимализм в духе Синей Бороды».

Как выскажется в одном из своих интервью тот же Карапетян: когда Высоцкий был пьяным — в нем оживал щедрый русский, когда трезвый — рациональный еврей. Видимо, описанный случай из этого же ряда.

Тем временем Высоцкий надумал съездить на несколько дней в Донецк, где ему пообещали за выступление на тамошней студии звукозаписи заплатить приличные деньги (незадолго до этого у него побывал эмиссар из шахтерской столицы). Однако ехать одному было несподручно, и Высоцкий подрядил на это дело все того же Давида Карапетяна. Тот с радостью согласился составить другу компанию, поскольку давно мечтал написать сценарий о Несторе Махно и собирал любые материалы о нем. А от Донецка до бывшей ставки атамана в Гуляйполе было, как говорится, рукой подать. Кстати, в планах Карапетяна было предложить роль Махно именно Высоцкому, о чем тот знал и был в общем-то согласен, поскольку его самого давно привлекала фигура этого крестьянского вожака, разошедшегося во взглядах на социализм с Советской властью и ставшего в итоге ее лютым врагом. Другое дело, вряд ли Высоцкий верил, что а) такое кино вообще возможно снять в СССР и б) что его утвердят на эту роль.

21 августаВысоцкий пришел в дом Карапетяна на Ленинском проспекте, чтобы провести там последнюю ночь перед отъездом. Было решено взять с собой два джинсовых мешка, чтобы вернуться не с пустыми руками — приятели задумали привезти с Украины тамошних яблок для своих детей. Рано утром они сели в карапетяновский «Москвич» в экспортном исполнении (у него было четыре фары) и тронулись в путь. Правда, была одна загвоздка: автомобиль был оформлен на жену Карапетяна, француженку Мишель Кан, поэтому номера на нем были не обычные — с белыми цифрами на черном фоне, — а белые с черными цифрами, как у всех иностранцев. С такими номерами выезжать за пределы Московской кольцевой дорги без специального разрешения ГАИ было категорически запрещено. Решели действовать внаглую: проскочить пост ГАИ рано утром, когда тамошние обитатели еще не проснулись. Трюк удался. Первую остановку сделали в Обояни, где перекусили в какой-то придорожной столовке. А ночевали уже в Харькове: в центральной гостинице на площади Дзержинского. Далее послушаем рассказ самого Д. Карапетяна:

«На ужине в ресторане к нашему столу подсели какие-то подвыпившие альпинисты, с которыми Володя был необычайно сух. Помню, они рассказывали историю гибели молодой альпинистки, видимо, ища у него сочувствия. Заметив его сдержанность, извинились и отошли. Меня удивила такая демонстративная холодность, и на мой вопрос Володя раздраженно ответил:

— Они поддатые, а я трезвый — какой может быть разговор?

Потом мы обнаружили, что у машины село колесо, нужно искать новое. В те времена достать колесо с камерой было непросто, но какой-то харьковчанин, увидев нас в автомагазине, предложил по госцене собственную запаску. Заехали к нему домой, и он сам ее поставил — такой чисто дружеский жест. Володя очень обрадовался: «Наверняка он узнал меня».

В Донецк приехали пополудни 22 августа. На въезде в город нас остановили местные гаишники, поинтересовались, почему это у нас белые номера, попросили документы. Володя отшутился:

— Черные кончились — вот нам и дали белые.

И они нам поверили…»

В Донецке путешественники первым делом отправились к тому человеку, который приезжал к Высоцкому как эмиссар со студии звукозаписи. Но вышел форменный облом: человека на месте не оказалось и никто из соседей не мог точно сказать, когда он объявится. А времени, чтобы ждать его сутки напролет у москвичей не было. В раздумьях, что делать дальше, друзья остановились рядом с Оперным театром. И тут к ним подходит молодой человек, который оказывается актером Волгоградского драмтеатра и был шапочно знаком с Высоцким. Он предлагает переночевать в его квартире, которую ему выделили на время гастролей. Вечером того же дня Высоцкий сходил на главпочтамт и отправил большое письмо Марине Влади.

Воскресным утром 23 августаВысоцкий и Карапетян отправились на своем «Москвиче» в бывшую Махновию, то бишь в Запорожье. Причем Высоцкий, обожающий быструю езду, только и делает, что подначивает своего приятеля: «Жми! Быстрее! Обгоняй!» В какой-то момент силы Карапетяна иссякли, и тогда Высоцкий сам взгромоздился на его место и пустил «железного коня» в еще больший галоп. Карапетян же принялся во все горло декламировать стихи Беллы Ахмадулиной. Причем выбрал те, что, как нельзя лучше, подходили к данной ситуации: