Федор Раззаков - Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне

Начало 1974 годаоказалось для Высоцкого творчески чрезвычайно насыщенным. Начался же тот год с «Антимиров»: именно этот спектакль он сыграл 3 января. На следующий день наш герой вышел перед публикой в образе принца датского и в спектакле «Павшие и живые». 6-говновь играл в «Антимирах», 7-го— в «Десяти днях, которые потрясли мир», 8-го— дал концерт в обнинском Доме ученых, 9-го— сыграл в «Павших и живых», 10-го— в «Добром человеке из Сезуана», 12-го— в «Гамлете», 20-го— в «Пугачеве» и «Антимирах».

21 январяВысоцкий был приглашен на день рождения к внучке Н. Хрущева Юлии. После чего «развязывает»: то ли от сумасшедшего графика в театре, то ли еще от чего-то. В итоге 25 января, в свой день рождения, он не явился на «Антимиры», 26-гопрогулял репетицию. Ситуацию спасла новая «вшивка», которая была сделана как раз в эти дни. И 27 январяс этой «торпедой» Высоцкий с энтузиазмом отыграл сразу два спектакля: «Пугачева» и «Гамлета». 29-гоон играл в «Жизни Галилея».

1 февраляВысоцкий выступил с концертом перед работниками столичного Института общей патологии. Концерт длился почти два часа.

3 февраляВысоцкий был занят в спектакле «Десять дней…»

На следующий день он был дома у своего отца Семена Владимировича, где дал домашний концерт по просьбе приятеля семьи Г. Толмачева.

5 февраляон снова играет в театре «Гамлета», 7-го— в «Добром человеке из Сезуана», 8-го— в «Павших и живых», 11-го— в «Пугачеве» и «Антимирах», 12-го— в «Жизни Галилея».

Тем временем на фирме «Мелодия» подготовлены к выходу два новых миньона Высоцкого. На одном были записаны песни: «Корабли», «Черное золото», «Утренняя гимнастика» и «Холода, холода», на втором: «Мы вращаем Землю», «Сыновья уходят в бой», «Аисты», «В темноте». Как мы помним, записи к этим пластинкам были сделаны еще год назад, но тогда почему-то не вышли, приостановленные чьей-то властной рукой. Теперь же эта самая рука дала «добро» на выпуск платинок, причем даже несмотря на то, что в те дни серьезно обострилась ситуация на диссидентском фронте. Под последним имеется в виду высылка из страны лидера русских националистов Александра Солженицына, которая случилась 13 февраля. Предыстория этой высылки выглядела следующим образом.

Впервые в поле зрения органов госбезопасности Солженицын угодил еще во время войны, когда был арестован за антисоветскую пропаганду. Именно с материалов этого уголовного дела и началось досье писателя, которое хранилось в недрах КГБ. Однако долгое время досье это лежало без движения, поскольку в «оттепель» надзор за такими людьми, как Соложеницын (бывшими сидельцами), был ослаблен. В итоге многие из них даже сделали себе на этом карьеру, поскольку после ХХ съезда с его разоблачением Сталина всех бывших лагерников записали в жертвы режима и стали делать в их отношении значительные поблажки. Это было вполне справедливое и гуманное решение, целью которого было хоть в какой-то мере загладить прошлую вину государства перед этими людьми. Многие из них отнеслись к этому с пониманием и уже никогда не ставили в упрек государству свои лагерные мытарства. То есть помнили о них, но власти за это не мстили. Но были среди этих людей и принципиальные непрощенцы вроде Солженицына, которые к наследственной злобе на советскую власть отныне добавили и злобу личную. И мстили власти с удвоенной энергией.

Досье Солженицына в КГБ стало стремительно пухнуть с конца 60-х, когда на Западе к его персоне стал расти повышенный интерес. Половину этого досье составляли оперативные материалы наблюдений за Солженицыным самих чекистов, а также доносы на него его коллег и друзей. Короче, кольцо вокруг писателя было настолько плотным, что о любом его телодвижении моментально становилось известно на Лубянке. Вот почему вызывает удивление, как это при такой опеке он умудрялся не только писать свои объемные антисоветские книги, но и без особых проблем переправлять их за границу. В это можно было бы поверить, если бы против профессионалов-чекистов действовали в СССР такие же профессионалы-подпольщики из числа диссидентов. Но они таковыми не являлись, даже если брать во внимание, что многие из них получали соответствующие инструкции от западных спецслужб. Поэтому и возникает версия о том, что кое-кому из диссидентов КГБ делал поблажки, чтобы потом использовать этих людей в своих стратегических играх с Западом. Юрий Андропов был большим специалистом в такого рода играх, причем не только за пределами родного отечества (не зря он до прихода в КГБ был одним из руководителей Международного отдела ЦК КПСС), но и внутри его (здесь на память приходят такие операции 70 — 80-х, как «бархатные перевороты» в Азербайджане, Грузии, «дело Медунова», «дело „Океан“, „узбекское дело“ и т. д.).

Уже в начале 70-х КГБ был прекрасно осведомлен о том, что Солженицын пишет «бомбу» — фундаментальный труд про сталинские лагеря. Было понятно, что пишет он его не для советских издательств, а зарубежных. У советских спецслужб были все возможности, чтобы пресечь эту работу. Например, глава МВД Николай Щелоков, симпатизировавший «русским националистам», предлагал Брежневу «задушить Солженицына в объятиях» — то есть переманить его на свою сторону: позволить купить квартиру в Москве (за ту валюту, которую писателю платили за его зарубежные издатели), дать прописку и помогать публиковать свои произведения в СССР. Как писал Щелоков в своем письме генсеку: «Было бы крайне выгодно, чтобы его перо служило интересам народа. При правильном решении „проблемы Солженицына“ вполне реальной является задача поворота его творческих интересов в сторону тематики, безупречной в идеологическом отношении… С ним должен поговорить кто-то из видных руководящих работников, чтобы снять у него весь этот горький осадок, который не могла не оставить травля против него. За Солженицына надо бороться, а не выбрасывать его…»

Однако эта идея не нашла поддержки у Брежнева. И есть версия, что в этом ему помог Андропов, который не хотел, чтобы русский националист Солженицын стал «правоверным советским писателем». В его играх с Западом выгоднее было выслать Солженицына из СССР, чтобы а) лишить русских националистов их лидера и б) использовать его на Западе как «разменную монету эпохи разрядки» (точно такая же «монета» была создана Андроповым и из Владимира Высоцкого).

Как известно, рукопись «Архипелага…» попала на Запад благодаря помощи французских дипломатов. Зная о том, как плотно КГБ опекал в Москве весь западный дипломатический корпус, с трудом верится, что чекисты могли проворонить это событие. Но даже если и согласиться с этим, трудно поверить в другое — что писатель на протяжении нескольких лет (!) писал свой фундаментальный труд, а КГБ и об этом ничего не знал. Наверняка Лубянке все было известно, но она предпочла позволить Солженицыну написать эту книгу. Почему? Видимо, определенным силам в советских верхах было выгодно появление на свет произведения, где разоблачалось бы сталинское правление.