Альфред Кох - Ящик водки

– Отчего ж преступную? Мы ж в прошлой главе обсуждали, что это дело хорошее.

– Ну, значит, в связь непреступную. И еще что важно, меня в том году пытались завербовать.

– Опа! А почему именно тебя? И еще интересно – на работу или стукачом?

– Стукачом.

– И ты сейчас, конечно, будешь утверждать, что тебя не завербовали.

– Само собой!

– Все так говорят.

– Я отказался. Но я не осмелился им назвать настоящую причину и потому юлил.

– Мое, не мое все это…

– Да. А про политические убеждения, которые у меня были совершенно противоположные службе в КГБ, – про это я сказать зассал.

– Да потому что они были тогда не противоположные! Ты что, родился – и сразу диссидент?

– Ну не сразу, но году в 81-м мне попал в руки «Архипелаг ГУЛАГ». И как только я его прочел, так сразу подпал под воздействие всей той риторики: ну, зверства большевиков и все такое прочее, ты понимаешь.

– Ну да.

– Меня т-а-а-к пробрало. И еще я попал в плохую компанию, где мне говорили: да если ты вступишь в эту партию, мы с тобой не то что здороваться не будем, мы с тобой в сортире рядом не сядем. Но в основном, конечно, Солженицын. До него я думал: ну дедушка Ленин любил детей, да хрен с ним, все нормально. И меня с детства так воспитывали, что чекисты и вообще вся эта публика – безусловно приличные люди… К тому же дед у меня был чекист…

– А, так у тебя дедушка был чекист?

– Да уж не как у тебя, ссыльного… Натуральный чекист! Сначала он служил в райкоме комсомола. Но это было не как сейчас, то есть, я хотел сказать, не как в 83-м. В 1919 году эта карьера вела по другому пути. Там с пистолетом под подушкой надо было спать… Потом дед в продотряде был, после в ЧОНе, пулеметчиком – можно себе представить, какие они там вопросы решали при помощи пуле мета…

– Расстреливали?…

– Вероятно. Потом его перевели в Харьков, в Губчека. Показывают ему там казарму, столовую, в подвал заводят. Он говорит: «Что за вонища такая?» Те отвечают: «Привыкнешь». Мы тут тукаем.

– Тукаем – это что?

Ну, заводим в подвал – и в затылок из «нагана».

– А, и кровь гниет на стенах?

– Нет, кровь – она просто высыхает, а что гниет, так это мозги. (Гм, не слишком ли мы увлеклись чекистской темой, мы же вроде ничего не имеем против ВВП, а? – И.С. ) Там всякие были истории… Как-то взяли одного братка-анархиста, а в Чека как раз его брат служил. Так начальник ему и поручил привести приговор в исполнение. Но от греха отвело. Поскольку матрос схватил с пола пустую бутылку (тут надо приметить, что на трезвую голову мочить, видимо, трудно; глянь, Алик, как тут тема чекиста Андропова и его дешевой водки изящно загнулась) и этой бутылкой выбил брату глаз. Так что раненому брату пришлось оказывать медпомощь, а матроса, слава Богу, застрелили посторонние люди.

– Но до греха таки дошло – брат брату выбил глаз!

– Нет, не дошло: не убил же. Есть разница – в глаз дать или пристрелить?…

Вот здесь у меня мозг отказывается что-либо понимать. Я когда смотрю на нашу историю с 1917 года по 1956-й, меня просто оторопь берет. Тут уж действительно поверишь в Гумилева-младшего с его фазами и стадиями развития этноса.

Логически я понимаю (но не приемлю) Гитлера. Действительно, чтобы сплотить народ вокруг фюрера, нужно придумать внешнего врага – в данном случае евреев, и повязать всю нацию кровью.

Мне понятен (хоть и неприемлем) пафос революции и Гражданской войны: всех капиталистов и помещиков – к ногтю, в расход. Эксплуататоры поганые. Непонятно, правда, зачем еще в расход священников, профессуру, деятелей культуры. Ну да Бог с ними, это переборщили малость, от революционного куражу.

Но потом-то, потом! Ну закончилась Гражданская война. Ну победили всех кого хотели. Кого убили, кто сидит, а кто и уехать успел. Короче, никто не мешает строить Утопию. Но что тут началось! Доносы, анонимки, лжесвидетельства. Причем зачастую обоюдные. Да еще – брат на брата, сын на отца, жена на мужа, а муж на жену и т. д. и т. п. А уж сосед на соседа и товарищ на товарища – это как пописать. Достаточно любого повода – жена красивая, комнату в коммуналке нужно освободить, продвижение по службе, если его место будет вакантным. А можно и проще: он мне морду по пьянке разбил, а я на него анонимочку. Считаю своим долгом сообщить… Скрытый меньшевик… В порядке бдительности… Распевал в туалете «Отче наш»… Доброжелатель. И нет касатика… Куда-то подевался. Ба-а… Да вот же он! Киркой размахался… Не остановишь. Сосульки на лоб свисли. Дистрофия… А вот он уже и прижмурился. Да вот же он, вторым слоем лежит, пересыпанный известкой. И зачем она, известка-то, в вечной мерзлоте?

А потом интереснее. Товарищи, это какое-то недоразумение! Я честный человек! Какой ты честный, сволочь! По зубам. В печень. Под дых. А вот зэк Пупкин, когда читал твой донос на него (в порядке ознакомления с материалами дела, перед приговором и, уж конечно, перед приведением его в исполнение), припомнил, что однажды вел с тобой контрреволюционные разговоры, так ты, падла, разделял его взгляды… Вот-вот. Чистосердечное признание – царица доказательств. Облегчает душу и удлиняет срок. И пошел столыпинский вагон… По шпалам… По железной дороге… Где мчится курьерский… Короче, в Воркуту.

Сколько убил и посадил Сталин и его подручные после Гражданской войны? Ну сто тысяч. Ну двести. Больше не могли. Во-первых, больше у них не было врагов. Ни настоящих, ни мнимых. Во-вторых, больше человеческая память не может запомнить фамилий и образов людей просто физически. А ведь убитых и посаженных были миллионы, десятки миллионов. Вот эти миллионы – это уже не злой диктатор. Это – творчество масс. Это энтузиазм и бдительность. Это доносы и анонимки.

И не Сталин с Молотовым и Берией по ночам в Кремле стреляли в затылок меньшевистскому отребью. Нет, это тысячи крестьянских парней, одетых в гимнастерки, стреляли в своих братьев.

Миллионы русских людей словом и делом уничтожали другие миллионы русских людей.

Вот часто говорят: евреи сделали революцию. Пусть так (хоть это и не так). Но ведь потом-то, потом не евреи заставляли писать анонимки. Не евреи приводили приговоры в исполнение. Это-то все добровольно, не из-под палки. Находясь в здравом уме и твердой памяти. Это-то все – народ-богоносец. Кстати, евреям досталось почти как чеченам с калмыками.

Иногда кажется, что включился какой-то механизм самоуничтожения этноса и как эпидемия заразил весь народ. Часто по телевизору показывают, как стая китов ни с того ни с сего вдруг начинает выбрасываться на берег. Добрые люди вручную, на лодках и катерах, утаскивают их обратно в море. А они снова выбрасываются. И снова, и снова. Как горбуша после нереста отказывается жить. Как огромные стада антилоп несутся во весь опор к пропасти.