Лев Вагнер - Повесть о художнике Айвазовском

Возница, наконец, появился, и пассажиры поспешили занять свои места.

Айвазовский ехал в одном отделении с графиней и высоким пожилым французом-педагогом из Бордо.

Француз быстро разговорился и начал занимать разговором свою красивую соседку.

Айвазовский опустил окно и рассеянно следил за легкими облачками. Но постепенно он невольно начал прислушиваться к разговору.

Француз с увлечением заговорил о политике. Графиня подавала остроумные реплики, еще больше распалявшие не по возрасту экспансивного собеседника.

Айвазовский решил держаться в стороне и не вмешиваться в разговор. Но графиня вдруг начала резко судить о русских делах.

От политики она перешла к литературе и искусству. Айвазовский не выдержал, оторвался от окна и, волнуясь, заметил:

— Не вам, польке, так говорить о стране, где нашел приют и дружбу поляк Мицкевич. Недавно мои друзья привезли в Рим новый том Пушкина. Там я прочитал такие строки о Мицкевиче:

— Может быть, графиня, прочитать вам эти стихи по-польски? — предложил Айвазовский.

— О, вы знаете польский язык! Я была бы так счастлива!.. Айвазовский немного помолчал, а потом медленно, но верно стал переводить пушкинские строки.

Потоцкая слушала его с блестящими глазами. Совершенно забыв о своем соседе и единомышленнике-французе, она все внимание перенесла на молодого попутчика.

Айвазовский удивился непоследовательности своей соседки: она вдруг сама стала приводить примеры благородства русских.

Француз, который обиделся и сидел, нахохлившись, что-то недовольно пробормотал, осуждая свою недавнюю союзницу.

А графиня торжествовала. Она добилась своего: она заставила разговориться художника, у которого, как говорили в Риме, не было ни одного романического приключения. При его славе, молодости, живом нраве и привлекательной внешности это многих удивляло; не одних только женщин, но и мужчин. Графиня, ведущая жизнь свободную и легкомысленную, задалась целью увлечь этого юного схимника.

На протяжении остального пути графиня показала себя очень любезной и умной собеседницей. Айвазовский отдал дань ее живому воображению и метким суждениям о живописи. Незаметно для себя он начал понемногу поддаваться обаянию этой женщины.

Перед прибытием в Милан графиня очень ловко выведала у Айвазовского, в какой гостинице он намерен остановиться.

Гостиница, в которой остановился Айвазовский, находилась недалеко от Миланского собора, и из ее окон хорошо был виден великолепный беломраморный храм с его причудливой архитектурой.

Утром Айвазовский долго стоял у открытого окна и любовался как этим дивным сооружением, так и необыкновенно нежными тонами утреннего неба.

Город постепенно просыпался. В доме напротив распахнулись окна во всех этажах и показались миланки, почти все красивые, с очень темными глазами; внизу на улице появились прохожие. В комнату начали долетать обрывки фраз, громкий смех, шум колес подъехавшей к гостинице коляски.

Все это Айвазовский уже слышал и видел в Италии, Но каждый раз шумы просыпающегося города действовали на него возбуждающе. Приезжая в незнакомый город, художник любил бродить в эти ранние часы по узким уличкам, подолгу стоять перед каким-нибудь древним зданием или случайно уцелевшей аркой.

Сегодня он собирался еще до завтрака пройтись по Милану. Айвазовский давно мечтал прожить в этом городе несколько дней, чтобы насладиться в полную меру «Тайной вечерей» Леонардо да Винчи.

Когда он уже собирался выходить из своей комнаты, гостиничный слуга вручил ему письмо в узком надушенном конверте: графиня, остановившаяся в этой же гостинице этажом выше, приглашала его к себе на утренний кофе.

После завтрака, когда он уже думал, что ему следует подняться и откланяться, графиня вдруг предложила отправиться вместе осмотреть Миланский собор.

Айвазовский еще раньше, в предыдущий приезд, бывал в соборе. Мрачный и суровый внутри, собор не затрагивал душу художника, любившую свет и радость. Но Айвазовский согласился, посмеиваясь про себя над тем, что графиня, по-видимому, имела намерение зачислить его в свои поклонники.

В соборе было уже много посетителей-итальянцев и иностранных туристов.

Появление Потоцкой и Айвазовского отвлекло их от осмотра храма. Красота графини притягивала все взгляды. Шепотом стали называть друг другу ее имя.

Графиня с наслаждением впитывала этот фимиам славы, щедро воздаваемый ее красоте.

Притворяясь равнодушной, она прилагала все старания, чтобы усилить произведенное ею впечатление, то каким-нибудь грациозным жестом, то особенно нежным звучанием голоса, когда она обращалась к своему спутнику. Искушенная кокетка, она умышленно задерживалась там, где старинные цветные стекла, окрашивая в разные тона солнечный свет, бросали причудливые цветные блики на ее стройную, гибкую фигуру.

Но вскоре настроение Потоцкой омрачилось, и улыбка погасла на ее губах. Ее обостренный слух все реже стал улавливать свое имя, зато все чаще она слышала, как произносят имя ее спутника. По-видимому, среди посетителей были знавшие художника в лицо.

Иностранные туристы, услыхав имя Айвазовского, устремились за ним и неотступно следовали за знаменитым художником и его красивой спутницей.

Потоцкая огорчалась недолго, вскоре она успокоилась и опять расцвела пленительной улыбкой. Стоит ли огорчаться? Ведь молва не замедлит разнести весть о ее победе над художником, который до сих пор почти всегда избегал общества светских красавиц.

По выходе из собора графиня пригласила Айвазовского отобедать с нею.

Владелец ресторана благодарил милостивую мадонну, пославшую ему сегодня эту красивую синьору и прославленного художника. Даже те посетители, которые обычно не засиживались за столиками, теперь делали новые заказы и все время не сводили глаз с прекрасной польской графини и знаменитого русского маэстро и тут же вполголоса рассказывали о них быль и небылицы.

Потоцкая не отпустила его и после обеда.

В наемной коляске они отправились в великолепный парк, окружающий Кастелло Сфорцесско.

Айвазовский много слышал от своих итальянских друзей об этом замке, где некогда обитал герцог Ломбарди и Лодовико Сфорца Моро.

Художник увлекся и с жаром рассказывал графине, как Леонардо да Винчи трудился над украшением этой цитадели. Он уговорил Потоцкую подняться в большой зал замка и осмотреть фрески Леонардо на потолке.