Владимир Бешанов - Год 1942 — «учебный»

Чуйков, Гуров, Крылов».

Резолюция командующего фронтом:

«Т. Чуйкову.

Оставаться КП в Сталинграде. Принять меры переправы в ночь с 15 на 16 138-й сд на правый берег р. Волги.

Еременко».

Так что были, были моменты, когда и у золотозубого командарма в белых перчатках возникало порой желание «вырваться из пекла». Интересно, что запись Крылова «отходить нельзя и некуда» относится к 16 октября и совпадает с резолюцией командующего фронтом.

В этот день командный пункт 62-й армии посетил генерал Еременко. В связи с этим маршал Василевский рассказал Симонову следующую историю:

«По словам моего собеседника, Еременко, в частности, в тяжелые для Сталинграда дни, когда у Чуйкова все висело на волоске и когда Сталин потребовал через Василевского, чтобы Еременко выехал туда, на правый берег Волги, к Чуйкову и помог ему, — именно такое выражение употребил Василевский и, очевидно, это было выражение Сталина, — Еременко два дня откручивался от этого и поехал только на третий день… Он умел выкручиваться и вместе с тем имел большие способности к подхалимажу. Вылезать наружу из блиндажа или подземелья он не любил». [560]

Косвенным подтверждением служит рассказ Крылова об этом историческом посещении командующего фронтом:

«Андрея Ивановича Еременко я не видел с тех пор, как два месяца назад представлялся ему, прилетев в Сталинград с Кавказа. Командующий фронтом и теперь держался без особой официальности, но был хмурым. Оно и понятно: прибыл в армию, которая за последние дни — в тяжелейших, неравных боях, но все-таки потеряла важные для фронта позиции… Однако о тракторном Еременко не спросил.

— Пришел поглядеть, как вы тут живы,-сказал он, входя в штольню. И добавил с прямотой и откровенностью, немного меня удивившими: — Товарищ Сталин приказал самому у вас побывать и доложить, что здесь творится».

Надо сказать, что в течение короткого срока, командуя Брянским фронтом и 4-й ударной армией, генерал Еременко получил два тяжелых болезненных ранения, руководство обороной Сталинграда он принял будучи еще на костылях — поневоле оценишь удобства блиндажа. При всем том Сталин высоко оценивал действия Еременко на подступах к Сталинграду, называя его «генералом обороны».

После захвата Сталинградского тракторного завода немцы поставили цель разгромить основные силы 62-й армии. 16 октября они повернули свой ударный кулак на юг и повели наступление вдоль берега Волги. К этому времени соединения Чуйкова очень ослабли. В некоторых дивизиях, например в 37-й гвардейской, 95-й и других, оставалось всего по несколько десятков бойцов, от оборонявшего завод «Баррикады» рабочего отряда — 5 человек, 112-я стрелковая дивизия насчитывала 598 человек. Собственные резервы армия израсходовала, ее необходимо было усилить. 17 октября в состав армии прибыла 138-я дивизия полковника И.И. Людникова. [561] Ее переправили на правый берег корабли Волжской флотилии. Части дивизии с ходу вступили в бой. С 18 октября таран Паулюса стал заметно терять свою силу.

Эти бои описал и историограф 14-й танковой дивизии Р. Грамс:

«Это была жуткая, изнуряющая борьба на земле и под землей, в развалинах и подвалах, в канавах большого города, в его индустриальных кварталах… Танки карабкались через горы мусора и обломки, скрежеща, пробираясь через чудовищно разрушенные заводские цеха, стреляя с ближних дистанций вдоль заваленных улиц и тесных заводских дворов. Иной бронированный колосс вдруг сотрясался и разваливался на части под грохот детонирующей вражеской мины. Но это все можно было вынести.

Дальше же был глубокий, как бездонное ущелье, круто обрывающийся к реке волжский берег, здесь разгорались самые ожесточенные схватки… А на противоположном низменном лесистом берегу реки нельзя было увидеть врага, но он был там, он вел оттуда артиллерийский огонь, и каждую ночь сотни его лодок перевозили подкрепления через широкий поток в руины Сталинграда, и все начиналось сначала: ураганный огонь, пикирующие бомбардировщики, дым и чад, часами заслоняющие солнце. Но положение почти не изменялось, а боеспособность наших войсктаяла, как масло на солнце».

Ожесточенное сопротивление 62-й армии истощало противника физически и морально, сковывая маневр его резервов и облегчая тем самым условия для действий советских войск северо-западнее и южнее Сталинграда.

Чтобы облегчить положение 62-й армии, 19 октября из района севернее города перешли в наступление войска Донского фронта. Правда, сначала генералу Рокоссовскому ставились гораздо более решительные задачи: прорвать оборону, противника, соединиться с войсками Сталинградского фронта, «истребить вражескую группировку, прорвавшуюся к реке Волге». [562] Главный удар наносила 66-я армия генерала Жадова. Для обеспечения выполнения боевой задачи армии, кроме входивших в ее состав 5 стрелковых дивизий, были приданы 4 дивизии из 24-й армии и 4 полностью укомплектованные стрелковые дивизии из резерва Ставки, а также 23 артполка РГК, 12 полков реактивной артиллерии, несколько танковых бригад. На каждый километр линии фронта у Жадова приходилось 74 орудия, не считая минометов и реактивных установок. Авиация фронта работала на участке армии, выполняя задачи по штурмовке противника и прикрытия своих частей с воздуха.

За период с 20 по 26 октября 66-я армия, непрерывно атакуя, продвинулась всего на 3 км и поставленную задачу не выполнила. Потери при этом составили около 18 тыс. человек.

Докладывая о причинах неудачи, Рокоссовский и Жадов заявили, что пехота, особенно вновь прибывшие дивизии, плохо обучена и предложили прекратить наступательные действия.

«…Люди не обучены и совершенно не подготовлены, многие совершенно не умеют владеть винтовкой. Прежде чем воевать, надо новую дивизию хотя бы месяц (!) обучать и подготовить. Командный состав как средний, так и старший тактически безграмотный, не может ориентироваться на местности и теряет управление подразделениями в бою… При наличии большого артогня и массированных налетов нашей авиации, части продвигаются очень медленно… Авиация противника активности не проявляла. Силы противника перед фронтом 66-й армии незначительные, противник собрал солдат из тылов…»

С целью придания своей пехоте «бодрости», Рокоссовский настаивал на том, чтобы заградотряды шли следом за пехотными частями и «силой оружия заставляли бойцов подниматься в атаку».

Особый отдел Донского фронта в докладной своему начальству отметил в первую очередь бездарное и неумелое руководство со стороны командиров полков, дивизий и самого генерала Жадова. [563] Артиллерия открывала огонь либо задолго до выхода стрелковых частей на исходный рубеж для атаки, либо лупила по своим, поскольку артиллерийские командиры «не организовали наблюдения за результатами стрельбы, их наблюдательные пункты находились далеко в тылу (?). Отдельные артполки не получили боеприпасы и огня вообще не вели». Авиация «поддерживала» артиллерию в этом вопросе, периодически атакуя передний край своих же войск. Вершиной чудной организации явилось то обстоятельство, что «командиры частей не были предупреждены, когда начать атаку»!