Владимир Бешанов - Год 1942 — «учебный»

«Повторилась ошибка начального периода войны, когда издавались не соответствующие обстановке директивы, что было только на руку врагу. [285] Поспешно выдвигаемые ему навстречу войска, не успев сосредоточиться, с ходу неорганизованно вступали в (…Делалосъ все не так, как обучали пас военному делу в училищах, академиях, на военных играх и маневрах, вразрез с тем, что было приобретено опытом двух предыдущих войн (курсив наш. — Авт.).

В данном случае не требовалось «соломоново решение». Противник известен, сражение нами проиграно (это тоже было известно) — требовалось только реально подсчитать: когда и где смогут быть сосредоточены силы, способные остановить врага и нанести ему контрудар. В данной конкретной обстановке ближе, чем на реке Дон, сделать это мы не успевали. Само по себе напрашивалось естественное решение: потерпевшим поражение войскам отходить, тормозя противника применением подвижной обороны. А затем организованно встретить его свежими силами, выдвигаемыми из резерва Ставки, на рубеже реки Дон…

Заместителям Верховного Главнокомандующего и начальнику Генерального штаба в этот ответственный момент следовало находиться именно в Ставке, у руля управления всеми Вооруженными Силами, где вырабатывались основные решения на действия войск, а не отрываться от своих прямых обязанностей выездами в войска».

Радует лишь оптимизм Москаленко:

«Да, многому научились мы в ходе майских и июньских боев в 1942 году. Стали глубже видеть и предугадывать замыслы противника, лучше планировать и управлять боевыми действиями».

Да неужели? Ну наконец-то!

Противник тоже отметил некоторое повышение квалификации советских командиров — русские научились отступать, пленных и брошенной техники было неожиданно мало. Но постоянное отступление, оставление все новых территорий, непрерывные успехи вермахта деморализовали войска. [286]

«Армии отступали, — писал Василий Гроссман. — Угрюмы были лица людей. Пыль покрывала их одежду, оружие, пыль ложилась на дула орудий, на брезент, покрывавший ящики со штабными документами, на черные лакированные крышки штабных пишущих машинок, на беспорядочно наваленные на подводы чемоданы, мешки, подводы. Серая сухая пыль проникала в ноздри и глотку. Губы сохли от нее и покрывались трещинами. Эта пыль проникала в людские души и сердца, она делала глаза людей беспокойными, она переливалась в артериях и венах, и кровь бойцов становилась от нее серой. То была страшная пыль — пыль отступления. Она разъедала веру, она гасила жар сердца, она мутно вставала перед глазами наводчика и стрелка. Бывали минуты, когда люди забывали о долге, о своей силе, о своем грозном оружии, и мутное чувство овладевало ими. Немецкие танки, гудя, двигались по дорогам. День и ночь висели над донскими переправами немецкие пикировщики, со свистом проносились над обозами „мессеры“. Дым, огонь, пыль, смертная духота…»

Особые отделы фиксировали рост «антисоветских, пораженческих и изменнических высказываний» военнослужащих:

«…Командир 214 артполка 38 СД подполковник Гурылев среди ряда командиров заявил:»…Нужно срывать знаки различия при отходе, чтобы не застрелили. В этой войне погибнешь ни за что. Где наша авиация? В газетах пишут о нашей авиации — все это брехня. Немецкая авиация хорошая, а у нас гробы. Я несколько раз был свидетелем, как только наши самолеты поднимутся, так их сейчас же подбивают и они горят…»

И далее: «…Скоро будет заключен мир с Германией, ибо с ней борьба бессмысленна, да нам и воевать нечем, под большим шумом мы готовились к весеннему наступлению, а когда соприкоснулись с противником, то он нас разбил. У немцев техника, а у нас еще больше крови…» [287]

… Командир взвода 1055 СП, 297 СД Кутек, во время налета немецкой авиации, среди подчиненных говорил: «…Они летают, зная хорошо, что наших самолетов не будет, а если они и появятся в воздухе, то это будет безрезультатно. Немецкие самолеты наших не боятся и немедленно их уничтожают. Поэтому наши самолеты не поднимаются со своих аэродромов…»

На замечание одного красноармейца, что наши войска уже подготовлены и нанесут фашистам решительный удар, Кутек продолжал: «…Довольно, уже наударяли и доказали свою храбрость. Два выстрела дадут, а потом немец как начнет давать, что и места не находят. Операции наши, как правило, все проваливаются…»

Младший сержант роты ПТР 293 СД Багатиков Иван Матвеевич… в беседе с бойцами о действиях наших частей в районе Лозовой заявил: «…70 тысяч бойцов и командиров, о которых идет речь в газете, не пропали без вести, а перешли к противнику. Я тоже возьму автомат, перестреляю командиров и с автоматом перейду к немцам…»

…Красноармеец 1059 СП Пилипчук в присутствии ряда красноармейцев заявил: «…Видно по ходу войны, что Красной Армии не победить немецкой армии и немец с Украины никуда не уйдет. Счастливый тот, кто остался в тылу у немцев, живет себе припеваючи и работает дома…»

…Красноармеейц 349 СД Макагонов красноармейцам своего подразделения говорил: «…Если бы всем повернуть оружие против комиссаров и командиров, то войне через десять минут был бы конец и вновь бы восстановилось единоличное хозяйство и было бы продуктов вдоволь…»

…Командир 855 СП, 278 СД майор Федоров среди командного состава полка высказался о том, что Тимошенко плохой вояка и он гробит армию.

Начальник штаба артиллерии 76 СД капитан Свечкин в беседе с работниками штаба заявил: «…Нас предали. Пять армий бросили немцу на съедение. Кто-то выслуживается перед Гитлером. Фронт открыт и положение безнадежное…» [288]

Обстановка ухудшается с каждым днем и сталинский «барометр» показывает «бурю». 23 июля Верховный пишет письмо Черчиллю:

«Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год».

Но Англии не под силу в одиночку осуществить высадку в Европе, Соединенные Штаты едва начали преодолевать кризис на Тихоокеанском театре военных действий и пока не способны оказать достаточно эффективную помощь своим союзникам. Да и Гитлер под воздействием июньских англо-американо-советских заявлений, с одной стороны, и «грандиозных» военных успехов на Востоке — с другой, предпринял определенные шаги. Еще 9 июля он издал приказ, в котором говорилось:

«Быстрые и громадные успехи на Востоке могут поставить Англию перед альтернативой: или немедленно предпринять крупную десантную операцию для открытия второго фронта, или потерять Советскую Россию как политический и военный фактор. Поэтому с большой вероятностью следует считаться с тем, что вскоре состоится высадка противника в зоне командования Запада».