Алексей Лампе - Мой дневник. 1919. Пути верных

Сегодня была у меня жена Филатова В., который был сотрудником «Возрождения». Его арестовала контрразведка. По ее словам, он при большевиках направил свою деятельность к спасению художественной старины. По справкам же в контрразведке оказалось, что он под фамилией Волгина был чуть ли не большевистским комиссаром по ликвидации церквей и монастырей.

Жаль мне ее, бедную. Видел я ее в первый раз, говорит, что только что перенесла сыпной тиф.

Много горя сейчас на свете, много слез, и порой является сознание, что я не имею права предаваться таким мыслям, как сейчас.

28, 29 ноября(Киев – Фастов). Вчера пережили очень неприятный день. Наши части все больше и больше откатывались к Днепру, из обхода свежих частей (16 стрелк. полка) не только ничего не вышло, но он, попав под пулеметный огонь, потерял командира и 2 батареи и отошел к мостам. На меня этот факт произвел удручающее впечатление – надежда была только на свежие части. Конечно, я не ждал какого-то удара на Бахмач, но все же думал о возможности откинуть противника от Киева. Факт же неуспеха резерва доказывает мне с поразительной ясностью, что мы потеряли Киев. Правда, я и сам не ожидал, что события пойдут так быстро. 27-го мы потеряли Бровары, о чем я совершенно откровенно написал в официальном сообщении 28-го, что навело на публику панику, а 28-го уже бой шел на самом левом берегу реки или почти в городе, сегодня же, по сведениям, снаряды рвались уже на Печерске.

Свое мнение я заявил совершенно откровенно Генкварму, Наштарму, а потом и Драгомирову. Последний особенно трудно принял это. Утром в 10 на докладе я сказал ему, что Киев потерян, в двенадцать с половиной было назначено совещание, где было решено отдать приказ «в полной тайне», т. е. держать его в запасе, в 18 часов, когда я понес проект приказа на подпись, он был формулирован «на случай вынужденного отхода войск генерала Брелова от Киева», а в 19 часов было получено приказание закончить погрузку в 23 часа. События шли скорым темпом – на улицах были отлично слышны ружейные и пулеметные выстрелы, не говоря уж об артиллерийском огне.

Город опять переживает тяжелые дни.

В общем, хотя я и давно считал Киев потерянным – но мне было тяжело бросать его. Воображаю, как тяжело было старику Драгомирову. Ведь Драгомиров и Киев – это не Драгомиров и Умань и наоборот.

Часа в 2 мы погрузились, часов в 6 поехали, а в 6 ч. 10 м. встали. Дрова сырые, паровоз не чищен – медленность страшная – еле-еле. При таких условиях эвакуация Киева – вещь совершенно невозможная. Благодаря непонятному упрямству Драгомирова, который отлично давно мог разрешить эвакуацию, а сам оставаться на месте – мы потеряли колоссальное имущество, да и людей немало попадет в руки большевиков.

Вечером на вокзале наблюдали явление бытовое – появилась масса здоровых офицеров, порой вооруженных, стремившихся во что бы то ни стало уехать. Послали их арестовывать и ставить в строй. Надолго ли только – удерут.

В общем, я ждал худшего, я почти не сомневался, что в Киеве неминуемо большевистское выступление, а между тем все ограничилось лишь усилившимися грабежами на улицах и в домах.

В общем, я никак не предполагал, что мы в конце концов выедем из Киева в поезде, я почти был уверен, что это придется делать пешком под огнем. Огня мы не видели, опоздал он только на один день, ну а пешком так и не пошли.

Вместе с тем наш переход в Христиновку тормозится отсутствием связи с фронтом, а потому мы залезли в Белую Церковь, выход из которой на Цветково закрыт бандами, а другой выход – Казатин не сегодня завтра может попасть в руки противника. Вообще наше положение с вечно угрожаемым со стороны банд тылом надо считать в достаточной степени невеселым. Да и вообще политическое наше положение невеселое.

Моя статья «Зеленое движение» так, по-видимому, и не увидит свет, т. к. сегодня (а может, завтра) «Киевлянин» выходит последним номером, а статья, по моим сведениям, находится у Шульгина.

Кстати, о нем. Утром я забежал к нему, к его величайшему изумлению сообщил ему, что положение Киева почти безнадежное. Это его удивило, а вечером я узнал, что он не устроился ни в один из эшелонов и он во главе «Азбуки» с одной винтовкой решил отходить пешком. Думаю, что это, не зная где банды, по крайней мере рискованно. Я через его сотрудника Л. Магеровского предложил ему половину своего места, но ответа не получил.

В последнюю минуту появился Левенгаупт, приехавший за знаменем 7-го понтонного батальона, Менде за своей женой и т. д. Надо сказать, своевременно. Влетели.

Сейчас сидим в Фастове, в сущности говоря, никем, кроме нашего конвоя, не прикрытые. Завтра пойдем в Белую Церковь – где наконец соединимся с Татой и Женей. Хотя на минутку передохну от тяжелых переживаний последнего времени – не по силам они мне теперь, истратился я за эти годы, хотя и стыдно это, т. к. я не переживал тяжелых потрясений, но все же это так.

30 ноября – 1, 2 декабря (Фастов – Белая Церковь).В Фастове вчера нас страшно пугал Ахаткин тем, что должны восстать местные жители, и принял героические меры охраны. Действительно настроение против нас всюду. Выходит, что «Деникинцы» так же грабят, как и «Красные».

Положение в Киеве, кажется, немного налаживается. Штейфон за болезнью Бредова энергично взялся за дело, принялся за рабочих, призвав их в ряды, буржуев – к выдаче денег и т. д. Я его понимаю – удержать Киев во что бы то ни стало – это что-нибудь.

Получили вчера вести из внешнего мира. Невеселы они. Сданы противнику Полтава и Харьков. Воображаю, какой подъем у большевиков. У нас сейчас даже не имеется радио и мы не получаем даже советских сводок. Совсем ничего не знаем, что делается на свете.

Эвакуация Киева идет еле-еле, хорошо еще, что вообще-то идет. У нас всего семь паровозов и сырые дрова.

Вчера со мной был скандал – выпили перед обедом и… я не заметил перегона Фастов – Киев и Тату встретил совсем в неважном виде. Напился здорово. Бедная Тата так огорчилась, что еле сегодня отошла.

Неудачно. Это со мной бывает уж очень редко.

Южнее Казатина перешла дорогу группа остатков петлюровских войск. Ядро там – части Коновальца, Юнацкая школа, Старшины и т. п. Всего их 1–2000 с 4-мя орудиями. Цель – нападение на штабы, порча мостов, ж.д. и т. п. По некоторым сведениям, они идут сюда поднять восстание и занять Киев, по другим – идут на Полтаву – с целью разойтись по домам и там работать против нас. Во всяком случае, если эта кампания не распадется – с ними надо будет еще считаться.

Газетные вырезки кончились надолго – газет никаких не имеем. Кажется, выходит один «Киевлянин».

3 декабря (Белая Церковь).Сегодня, судя по донесению Штейфона, незначительные части красных, перейдя п о л ь д у через Днепр, заняли Киев и к полудню бой шел уже на улицах города, после того как была занята ст. Киев II.