Алексей Лампе - Мой дневник. 1919. Пути верных

Только часть таких сильных людей в силу известных обстоятельств оставалась в самой гуще красных для борьбы с ними на месте, изнутри. Все остальные или сразу попадали в белые ряды, или же присоединялись к ним по мере продвижения белых фронтов к центру страны. Те же, кому красная власть угрожала, но кто не чувствовал в себе силы для борьбы, имели возможность уйти за границу хотя бы через Финляндию; немало офицеров и солдат, не стремившихся к борьбе за Родину, было вывезено также немцами из Киева…

Нет, упреки в отсутствии идеологии, в неприятии правых или левых лозунгов не указывают причины наших неудач. Это только демагогический прием в демагогических выступлениях, не больше!

Необходимо остановиться также и на тех элементах, из которых состояли белые армии: таковы ее начальники и армия в своей массе.

В отношении военной подготовки, боевого опыта и технических знаний у руководителей армии – все преимущества были, конечно, на стороне белых. В этом отношении вождей можно было бы разделить на три группы: старые начальники Русской Армии; начальники, выдвинувшиеся из рядового офицерства; и, наконец, начальники, выдвинутые волной революции и революционной борьбы.

В числе лиц, принадлежавших к первой группе, белые армии имели в своих рядах почти всех выдающихся русских вождей европейской войны. Мы видим в рядах белых двух Верховных Главнокомандующих – Алексеева и Корнилова; мы видим главнокомандующих армиями фронта – Деникина, Драгомирова и Иванова; мы видим в рядах белого генералитета почти исключительно лиц с высшим военным образованием, или с теоретическим цензом в лице генералов Врангеля и Краснова, или кроме того и со служебным, – Каледин, Марков, Дроздовский, Богаевский, Лукомскнй, Казанович, Май-Маевский, Юденич, Флуг, Миллер, Эрдели, Марушевский, Мурузи, Сахаров, Дидерихс, Каппель и др.

Что касается второй и третьей группы, то в этом отношении я не вижу никакого различия между красными и белыми рядами; если у красных были Гиттис и Тухачевский, офицеры по службе и образованию, то у белых были Покровский и Шкуро; если у красных командовали порожденные революцией матрос Дыбенко и вахмистр Буденный, то в белых рядах командовали Пепеляев, фельдшер Гайда, вышедшие из казачьих низов генералы Топорков и Павличенко…

Итак, обе последние группы были представлены на обеих сторонах. Но преимущество образования и старых навыков было, конечно, у белых, хотя бы уже потому, что в красные ряды только с течением времени вошли Селивачев, Балтийский, Парский, Сытин и Гутор… Тут время работало против белых!..

Но и тут, как в вопросе о настроениях окраин, в преимуществах белых вождей таились и их недостатки: все они были опытные и порой ученые военачальники, но большинство из них обнаруживало отсутствие необходимой творческой гибкости и решительности в совершенно исключительной обстановке. Исключений было мало; их имена говорят сами за себя…

Что же касается главной массы белых армий, то здесь, в особенности с начала вооруженного выступлениях белых, все преимущества были на их стороне. Нет лучше состава для армии, как тот, который идет на борьбу в силу одухотворяющей его идеи; а таким и был состав белых с самого начала борьбы. Вот почему в период первых выступлений ничтожных сил в Сибири, в начале продвижения на юг фронта генерала Миллера, в первых шагах отряда генерала Родзянко на западе и в операциях Добровольческой армии на Северном Кавказе, когда ей приходилось снабжать себя патронами и снарядами, добывая их у красных, конечно, с боя, – мы всюду видим успехи; и потом же с выходом всех фронтов на Русскую равнину мы видим, что все они, постепенно захлебываясь в пространстве и во времени, приходят к отступлению…

В тот период у красных были только насильно мобилизованные, так как партийных коммунистов, добровольно пополнявших ряды, было мало… а мобилизованные, конечно, представляли собою материал, с боевой точки зрения отрицательный. Но с течением времени, которое, как я уже говорил, благоприятствовало красным, обстановка менялась: надо было пополнять убыль в таявших рядах, и белым пришлось также прибегнуть к мобилизации, т. е. к принудительному привлечению населения в свои ряды… Других способов не было. Конечно, это развращало белые ряды, так же как и та масса выжидавших, которая вливалась в ряды победителей, какими и были сначала белые, и, превращая полки их в дивизии, а дивизии в корпуса, на самом деле не давала никакой реальной силы, потому что при первых же неуспехах покидала белые ряды…

Для характеристики, как трудно давалось пополнение рядов, я приведу одну попытку, свидетелем которой я был сам. Я имею в виду прибытие в Екатеринодар из Франции так называемого «Легиона чести». Украшенные трехцветными знаменами, французскими военными крестами и медалями, осененные репутацией людей, которые единственные из всех русских, находившихся во Франции, не изменили принятой присяге, – они пришли и пополнили собою ряды Южного белого фронта и… в первом же бою перешли на сторону красных, оставив у белых только своих офицеров… Правда, перешли не все: офицерская пулеметная рота соседнего по фронту с «Легионом чести» полка вовремя заметила «маневр» легионеров и уменьшила число перебежчиков… Легионеры стремились домой и почему-то думали, что их не задержат для пополнения красных рядов, как задерживали в белых линиях…

И опять делая вывод, я должен прийти к заключению, что первоначальное преимущество белых с течением времени переходило на сторону красных, которым мобилизованный материал давал лучшие результаты. О причинах этого – в дальнейшем.

Итак, во всем доселе рассмотренном можно, конечно, найти известные данные для того или иного объяснения белых неудач, но все это, конечно, не могло быть решающим.

Несравненно больший вес имели иные факторы, которые возможно считать основанием причин неудачи белых. К ним я теперь и перейду.

Я начну с характеристики тех, кого белые нзаывали тогда «союзниками» и надежду на которых принято, быть может и не без основания, ставить в упрек белым…

Генерал Деникин в своем труде называет политику держав Антанты своекорыстной. Мне кажется, что это и есть самое правильное определение этой политики. «Союзников» нельзя, конечно, считать предателями, ибо в конце концов они, после мира в Бресте, ничего реального России, как таковой, не обещали; а наши русские национальные интересы были им совершенно чужды и они расценивали их невысоко. Они были действительно своекорыстны, т. е. они соблюдали только свои собственные интересы и далее этого не шли.

Всем хорошо памятна роль «союзников» в Сибири: вся «помощь», вся поддержка белым длилась только до тех пор, пока державам Согласия угрожали германцы и пока надо было во что бы то ни стало создать хотя бы только угрозу восстановления русско-германского фронта. На этом-то фронте и оказались – и чехо-словаки, сыгравшие впоследствии такую плачевную роль в ликвидации фронта адмирала Колчака, и японцы, и американцы, поляки, юго-славяне, и даже французы с их генералом, санкционировавшим впоследствии предательство по отношению к русскому вождю…