Коллектив авторов - Политическая экономия Николая Зибера. Антология [litres]

В последний раз виделся я с Зибером в 1882 г. в Париже. Он имел вид удрученный и болезненный. Было ясно, что его нервы вконец издерганы и он мучительно содрогался под ударами вестей, шедших из России.

Он гиперболически рисовал себе ужасы реакции и белого террора после события 1 марта 1881 г. – и боялся ехать в Россию. «Хоть я и швейцарский гражданин, – говорил он, – но это ничуть не помешает русскому правительству посадить меня в тюрьму, а то, пожалуй, и повесить!» – «За что? Помилуйте, – возражал я, – ведь вы не революционер, не эмигрант, ни в чем не замешаны»… «Да просто за направление, за образ мыслей, за дружбу с Драгомановым, за знакомство с эмигрантами»… Он находился в том нервозном состоянии, которое я назвал бы приступом политической ипохондрии. Желая его ободрить, я сказал, что вот и мне предстоит скоро вернуться в отечество, и, признаться, я немного побаиваюсь, ибо мои отношения к Драгоманову, Лаврову и другим, конечно, известны нашей жандармерии, а одному господину, который оказался шпионом, я преподнес мою брошюру «Записки южнорусского социалиста». Но при всем том я полагаю, что больших неприятностей мне не предстоит, а может быть, и совсем меня не тронут: ведь теперь, кажется, преследуют только активных деятелей революции, в частности террористов, а на «образ мыслей» уже не обращают столь пристального внимания, как прежде… И вспоминается мне сострадательный взор Николая Ивановича, где сквозило жуткое опасение за будто бы предстоящую участь…

С грустью простился я с ним.

Уже в России, в 1883 или 1884 г., узнал я, что он тяжко болен – прогрессивным параличом – и что его привезли в Ялту к его родственникам, где он медленно угасает.

В 1888 г. в далекую Казань (где я тогда жил, состоя профессором университета) пришла весть о его смерти.

Воскрешая в памяти его образ, я с томящей грустью умиленно думал о том, что этот столь на вид суровый и строгий человек был наделен душою нежною и болезненно-чувствительною ко всему злу человеческого существования и к тяжелым ударам жизни. И вдруг, по ассоциации, вынырнули из глубины памяти стихи Лермонтова:

Помнится, целый день твердил я эти стихи, вспоминая Николая Ивановича Зибера…

Жизнь этого симпатичного труженика родной литературы не богата была фактами.

Отец покойного был швейцарец, переселившийся в Россию и здесь женившийся на полуфранцуженке, полурусской. От этого брака и родился Николай Иванович, остававшийся сам всю жизнь швейцарским подданным. Уроженец Судака Таврической губернии после Симферопольской гимназии поступил в Киевский университет, который и окончил в 1867 г.

Гимназистом, студентом он свободное время проводит в Ялте у матери, которая владела в этом живописном городке недвижимым имуществом.

Уже в университете Николай Иванович обращает на себя внимание даровитостью, серьезной начитанностью. «Когда я вспоминаю свою давнюю аудиторию и своих слушателей, – пишет проф. Романович-Славатинский, читавший государственное право в университете Св. Владимира, – из среды последних выдвигаются две яркие фигуры, столь еще памятные и симпатичные: Н. И. Зибер и А. Е. Назимов» [50]. Аккуратнейший посетитель всех лекций, Зибер всегда сидел на первой скамейке против кафедры, жадно вслушиваясь в слова профессора. Большой ревнитель своей науки, Романович-Славатинский хотел обратить своего слушателя в государствоведа, но любимым предметом его была политическая экономия, которой было тогда у кого учиться: ее преподавал Н. Х. Бунге. Воспитанный в школе Смита – Рикардо, Бунге был чужд тогдашнего профессорского догматизма, к новым веяниям в теоретической экономии относился терпимо, и это завоевало ему сердце Зибера.

Со своей стороны, и Бунге отнесся к Николаю Ивановичу с вниманием и заботой, наметив его своим стипендиатом. Ему предложили остаться при университете, подготовиться к кафедре политической экономии и статистики. Николай Иванович принял это предложение, но осуществление его тем не менее на время отложил. Дело в том, что Зибер, подобно всей киевской молодежи, тогда увлечен был положением крестьянского дела в Юго-Западном крае. Тогда практически осуществлялся закон о пересмотре наделов и платежей. Зибер взял место мирового посредника в Волынской губернии, предполагал поработать на «народной ниве», тем более что в 1867 г., когда он так блистательно окончил юридический факультет, вакантной стипендии не было.

Однако служить пришлось недолго – всего восемь месяцев. Генерал-губернатор Безак умер, вместе с тем отношение местной власти к крестьянскому вопросу изменилось, и Зибер оставил место посредника и вернулся в университет, к любимой своей науке. Хорошо подготовленный еще на студенческой скамье, он почти без подготовки сдал магистерский экзамен. На экзамене Бунге предложил ему изложить теорию Маркса, которая тогда была новинкой. «Я помню, – рассказывает Романович-Славатинский, – как разгорелись щеки Зибера, когда он стал излагать теорию, которой он сделался таким горячим последователем» [51]. Выдержав же магистерский экзамен, Николай Иванович защитил диссертацию под заглавием «Теория ценности и капитала Рикардо в связи с позднейшими разъяснениями», появившуюся впервые в «Киевских университетских известиях» (1871, № 1–2, 3–11). Под этим скромным заглавием скрывался труд, обнаруживший в молодом авторе – Николаю Ивановичу было тогда двадцать пять лет – и выдающуюся эрудицию, и значительную силу мысли, – труд, впоследствии сильно переработанный, о котором Карл Маркс, не склонный хвалить без солидных оснований, писал: «Еще в 1871 году Н. Зибер, профессор политической экономии в Киевском университете, доказал, что моя теория ценности, денег и капитала в основных началах является необходимым развитием учений Смита и Рикардо. Что является неожиданным для западного европейца при чтении его ценности труда – это последовательная выдержанность теоретической точки зрения» [52]. Первоначально в «Теории ценности» (самом полном не только на русском языке, но и в иностранной литературе изложении различных теорий и определений ценности и капитала) главным центром, около которого группировались другие экономисты, был Рикардо, имя которого и поставлено было в заглавии. Высоко ценя Рикардо, Зибер позднее даже издал особым томом полное собрание сочинений английского экономиста в прекрасном своем переводе.

Естественно, Зибер получил степень магистра и был командирован за границу. Пробыл он за границей целых два года, живя то в Гейдельберге, Лейпциге, Цюрихе, то в Бельгии, Франции, Англии. Посещал, наряду с лекциями фабрики, потребительные общества, социалистические конгрессы, статистические учреждения. По возвращении в Киев он был избран доцентом, а в 1873 г. университет предоставил ему и кафедру политической экономики и статистики. Но новый доцент недолго занимал ее. В 1875 г. он выходит в отставку в связи с увольнением проф. Драгоманова, покидает Киев и вскоре уезжает в Швейцарию.