Борис Альтшулер - Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее

В наиболее развернутой и острой форме мои мысли последнего времени, сомнения и тревоги отражены в статье “Опасность термоядерной войны” (открытое письмо д-ру Сиднею Дреллу). (Дополнение 1988 г. Это наиболее развернутое изложение моих взглядов по вопросам мира и разоружения в период, предшествовавший “перестройке”.)

Я неоднократно писал в этой книге об известном американском физике д-ре Сиднее Дрелле, о наших встречах с ним в Москве и Тбилиси. Я считаю его своим другом. На протяжении многих лет Дрелл был советником правительства США по вопросам ядерной политики и разоружения. В ряде статей и выступлений последних лет он сформулировал свою позицию по этим вопросам. Я полностью разделяю основные принципиальные тезисы Дрелла, но не во всем могу согласиться с теми утверждениями, которые относятся к ближайшим действиям, к оценкам существующей военной и политической ситуации, к путям достижения общей для всех разумных людей цели устранения опасности термоядерной войны. (Добавление в октябре 1983 г. Я получил от Дрелла письмо, в котором он обсуждает различия наших позиций. По-видимому, эти различия, по существу, меньше, чем я считал, когда писал статью.)

Так же, как Дрелл, я понимаю, что реальная стратегия Запада не соответствует сейчас тому принципу, который мы считаем столь важным – не использовать ядерного оружия, ядерного устрашения для каких-либо иных целей, кроме предупреждения ядерной же угрозы со стороны потенциального противника. Начиная с 1946 года и Европа, и США пытались компенсировать свою относительную слабость в обычных вооружениях превосходством в ядерном оружии. Эта стратегия, возможно, сыграла определенную сдерживающую роль, но она крайне опасна и постепенно привела к ситуации “ядерного тупика”. Нельзя угрожать, даже косвенно, применением ядерного оружия, если это применение принципиально недопустимо, – я в этом убежден. Превосходства же в ядерном оружии Запад теперь не имеет. Я на протяжении ряда лет высказывал мысль о необходимости восстановления равновесия в области обычных вооружений – с целью сделать возможным отказ от ядерного оружия, создающего непосредственную угрозу существованию человечества».

БА:

Два основных фактора, из-за которых стратегия ядерного сдерживания в 1970-е – начало 1980-х годов утратила свою эффективность и тем самым резко возросла угроза ядерной войны:

1. Появление техники РГЧ ИН (разделяющихся головных частей индивидуального наведения). Раньше, когда главная ядерная сила обеих сторон – тяжелые шахтные МБР (межконтинентальные баллистические ракеты) – имели по одной термоядерной боеголовке, упреждающий удар не мог их всех сразу уничтожить, оставшихся 10–20 % заведомо хватало для «наказания» агрессора. Поэтому никто такую войну и не начинал. Когда же появилась возможность оснащать одну МБР сразу десятью разделяющимися термоядерными боеголовками, эффективность таких МБР позволяла, согласно расчетам (и надеждам) стратегов, первым же неожиданным ударом уничтожить все МБР противника. При этом к 1983 г. по числу таких МБР СССР имел некоторое преимущество перед США.

Таким образом, массовое развертывание ракет с РГЧ ИН подталкивает конфликтующие стороны к агрессивным действиям, делая выгодным для каждой из сторон ударить первой, то есть создавая возможность для практически полной нейтрализации ядерного арсенала другой стороны превентивным ударом. Ввиду этого РГЧ ИН являются дестабилизирующим фактором.

2. Принятие СССР на вооружение ракет средней дальности (РСД) с термоядерными боеголовками и нестационарным мобильным стартом – на базе колесного или гусеничного шасси. В соответствии с Постановлением Правительства СССР от 28 апреля 1973 г. СССР приступил к испытаниям и в 1976 г. принял на вооружение ракетные комплексы «Пионер» (по классификации НАТО SS-20 – «гроза Европы») с мобильным грунтовым стартом, каждый оснащен ракетой с тремя разделяющимися термоядерными зарядами индивидуального наведения, дальность до 5500 километров, полетное время несколько минут. К 1983 г. на вооружении советской армии состояли РСД SS-20 с 1374 термоядерными боеголовками, каждая способна уничтожить Париж, Берлин или Лондон.

На вооружении армий стран НАТО в то время находились американские мобильные «однозарядные» «Першинги-1» и другие ракеты малой дальности (РМД) Англии и Франции. Таких ядерных РМД у СССР тоже было немало.

На Западе первым в 1977 г. забил тревогу канцлер ФРГ Гельмут Шмидт. После двухлетних обсуждений и согласований 12 декабря 1979 г. было принято известное «двойное решение» НАТО, предполагавшее:

1) в качестве симметричного ответа на советские SS-20 размещение в Европе евроракет: американских РСД «Першинг-2» (108 штук, дальность 1770 километров) и крылатых ракет «Томагавк» (464 ракеты, дальность 2500 километров), оснащенных термоядерными зарядами – по одной боеголовке на ракету; и

2) начать с СССР переговоры о ликвидации ядерных РСД.

На практике РСД стран НАТО начали размещаться в Европе еще через четыре года, в ноябре 1983 г. В эти четыре года на Западе развернулось гигантское протестное движение против «двойного решения» НАТО. Многотысячные «марши мира» прокатились по всей Европе; в октябре 1983 г. была образована живая цепочка из 200 тысяч человек, протянувшаяся на сотню километров от Штутгарта до Ульма, где должны быть развернуты «Першинги»; в Англии в районах расположения американских военных баз выросли более сотни женских «лагерей мира»; негативную позицию заняли многие оппозиционные политики и партии.

Конечно, возникает естественный вопрос: «Зачем? Зачем СССР стал вооружать армию этими мобильными РСД, направленными на города Западной Европы?» Егор Гайдар в книге «Гибель империи» утверждал, что главной причиной столь массового производства «Пионеров» были не военные соображения, а желание советского руководства загрузить промышленность. Но ведь хотелось бы понять, откуда возникло это необоримое желание советского руководства тратить немереные денежные, трудовые, материальные ресурсы страны на производство никому не нужных и чрезвычайно опасных «игрушек»? И тот же вопрос можно задать в отношении афганской войны, длившейся к началу 1983 г. уже более трех лет: кому была нужна эта кровь, эти мучения и афганцев, и наших солдат и офицеров? Какое такое архиважное стратегическое значение имел этот Афганистан для СССР?

Сахаров, ранее сам принадлежавший к военно-промышленной и военно-политической системе СССР, знавший ее изнутри, не имел иллюзий по поводу адекватности тех, кто «направляет». То есть они по-своему, конечно, были адекватны, только в каком-то другом – своем смысле, решали свои задачи, простым смертным непонятные (возможное «физическое» объяснение – «инерция» гигантского военно-промышленного «маховика», затормозить который практически невозможно). Сахаров знал, насколько сильны эти особые интересы, это «государство в государстве» в советской иерархии власти (подробнее об этом см. в главах 8, 18).