Борис Альтшулер - Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее

Лев Альтшулер (из статьи «Рядом с Сахаровым» в книге [5]):

«С горечью Андрей Дмитриевич говорил мне, что для Хрущева понятие демократии было лишено всякого содержания. Никита Сергеевич думал и говорил примерно так: “Я же хочу добра советскому народу. Если мне посоветуют что-нибудь полезное, я это сделаю. Чего же еще нужно?” А то, что он может ошибаться в главном, было вне его понимания».

Сахаров:

«Положение осложнялось тем, что Хрущев с одинаковой энергией и упрямством проводил и свои правильные, и ошибочные идеи; таких у него было тоже более чем достаточно. Начав с необходимых стране реформ, с исторической речи на ХХ съезде, нанесшей удар по сталинизму, с освобождения политзаключенных – тех, которые еще остались живы в недрах ГУЛАГа, Хрущев не сумел найти себе опору в стране, не был достаточно последователен и проницателен. Ему просто не хватило сил и знаний, чтобы полностью оторваться от всех тех догм, которые были основой его деятельности раньше, когда он был “любимчиком” Сталина и исполнителем его преступной воли. Но от многих догм Хрущев отошел; именно это, вместе с природным умом и желанием оказаться на высоте положения, – источник его заслуг, которые перевешивают, как я считаю, на весах истории его ошибки и даже преступления. Вторая половина периода его власти, однако, больше изобилует ошибками и авантюрами. Тут сказались недостаток мудрых и истинно доброжелательных советников, потеря чувства реальности при видимости неограниченной власти. Все же то, что Хрущев вышел из Карибского кризиса, показывает истинный масштаб его личности – хотя он же и ввел мир в этот опасный “угол”» (о Карибском кризисе октября 1962 г. см. в главе 11).

Биологические последствия испытаний, конфликт с Хрущевым на встрече в Кремле 10 июля 1961 г. «Царь-бомба», XXII Съезд КПСС, трижды Герой социалистического труда – опять в Кремле. Трагедия «двойного испытания»: «Я упал головой на стол и заплакал», Московский договор о запрещении испытаний августа 1963 г.

Сахаров:

«В годы, последовавшие за испытанием принципов “третьей идеи” в 1955 году, как нашим, так и вторым объектом ( Челябинск-70 ) были разработаны многочисленные термоядерные изделия разных весов и мощностей, предназначенные для различных носителей. Это было развитие нашего успеха, потребовавшее, однако, вновь больших усилий, а также многих испытаний.

Тогда же меня все больше стали волновать биологические последствия испытаний. Меня натолкнула на эту проблему сама жизнь, личное участие в ядерных испытаниях и подготовке к ним. Большую психологическую роль при этом (и в дальнейшем) играла некая отвлеченность моего мышления и особенности эмоциональной сферы. Я говорю здесь об этом без самовосхваления и без самоосуждения – просто констатирую факт… Видя умершего человека, скажем от рака, или видя ребенка, родившегося с врожденными дефектами развития, мы никогда практически не можем утверждать, что данная смерть или уродство есть последствие ядерных испытаний. Эта анонимность или статистичность трагических последствий ядерных и термоядерных испытаний создает своеобразную психологическую ситуацию, в которой разные люди чувствуют себя по-разному. Я, однако, никогда не мог понять тех, для кого проблемы просто не существует.

В начале 1957 года И. В. Курчатов предложил мне написать статью о радиоактивных последствиях взрывов так называемой “чистой” бомбы (возможно, я в какой-то форме “напросился” на это задание). Предложение было связано с появившимися в иностранной печати сообщениями о разработке в США чисто термоядерной (“чистой”) бомбы, в которой не используются делящиеся материалы и поэтому нет радиоактивных осадков; утверждалось, что это оружие допускает более массовое применение, чем “обычное” термоядерное, без опасения нанести ущерб за пределами зоны разрушений ударной волной, и что поэтому оно более приемлемо в моральном и военно-политическом смысле.

Я должен был объяснить, что это на самом деле не так. Таким образом, первоначальная цель статьи была – осудить новую американскую разработку, не затрагивая “обычного” термоядерного оружия. Т. е. цель была откровенно политической, и поэтому присутствовал неблаговидный элемент некоторой односторонности. Но в ходе работы над статьей и после ознакомления с обширной гуманистической, политической и научной литературой я существенно вышел за первоначально запланированные рамки. Среди научных источников статьи упомяну работы Овсея Лейпунского (брата одного из авторов советских реакторов-бри-деров на быстрых нейтронах), Либби, Адашникова и Шапиро. Из литературы, носившей “философско-гуманистическую” ориентацию, назову выступления Альберта Швейцера, произведшие на меня большое впечатление (почти через 20 лет я вспомню об этом, составляя текст выступления на Нобелевской церемонии). Мне кажется, я ушел от первоначальной односторонности».

Из статьи А. Д. Сахарова «Радиоактивный углерод ядерных взрывов и непороговые биологические эффекты» («Атомная энергия», 1958, т. 4, вып. 6):

« Общее число жертв от одной мегатонны взрыва составляет 10 тыс. человек в течение 5000 лет (время полураспада С14)…

К 1957 году общая мощность испытанных бомб уже составляла почти 50 мегатонн (чему, по моей оценке, соответствовало 500 тыс. жертв!)…

Единственная специфика в моральном аспекте данной проблемы – это полная безнаказанность преступления, поскольку в каждом конкретном случае гибели человека нельзя доказать, что причина лежит в радиации, а также в силу полной беззащитности потомков по отношению к нашим действиям.

Прекращение испытаний непосредственно сохранит жизнь сотням тысяч людей и будет иметь еще большее косвенное значение, способствуя ослаблению международной напряженности, способствуя уменьшению опасности ядерной войны – основной опасности нашей эпохи ».

БА:

Также Курчатов попросил Сахарова написать статью для широкой публики («О радиоактивной опасности ядерных испытаний», опубликована в «Советский Союз сегодня», № 7 за 1958 г.).

Сахаров:

«Публикация моих научной и популярной статей была осуществлена по личному разрешению Н. С. Хрущева. Курчатов дважды беседовал с ним по этому поводу…

Н. С. Хрущев, вступая на пост председателя Совета Министров СССР ( 27 марта 1958 г. ), объявил об одностороннем прекращении СССР всех ядерных испытаний. Это было очень эффектное начало новой эпохи (правда, через семь месяцев испытания были все же возобновлены)».